— Меня не интересует то, что может вдруг всплыть из прошлого, — холодно отрезала она.
— О себе я бы этого не сказал. Надеюсь, ты не обидишься, если я спрошу, замужем ли ты?
— Нет, не замужем, — буркнула она, сбитая с толку вопросом.
— Я спросил потому, что случайно встретил Картрайта, который проводит здесь отпуск. Впрочем, ты вероятно и сама об этом знаешь.
Шерил взяла кофейную чашку, но пальцы так дрожали, что пришлось держать ее обеими руками, дабы не пролить содержимое. Видно, Сидни не сомневается, что Мартин и есть отец Сидди, и это подействовало на Шерил весьма удручающе. Да, Сидни надо отдать должное, в вопросах предохранения он был весьма скрупулезен. Но и Сидди не промах — оказался хитроумнее и умудрился прорвать стойкую оборону папаши. Это случилось и было признано жизнью за неоспоримый факт, однако Сидни, со всем своим медицинским образованием, казалось, совершенно игнорировал факты жизни. Или просто отгородился от всего, что может непредсказуемо вторгнуться в его мир, и не позволит втемяшить в свои мозги то, чего они принимать не желают…
— Кажется, я зря затронул эту тему, — прервал он затянувшееся молчание. — Прости за бестактный вопрос.
— Ничего страшного, не извиняйся, — отозвалась Шерил, под ледяным тоном скрывая вскипающее раздражение.
Сидни хмуро смотрел на нее, сдержанная вежливость, с которой он безуспешно пытался пробиться к Шерил, истощилась. Он сердито тряхнул головой, взял чашку и залпом выпил содержимое.
— Что-то не клеится у нас разговор. — Сидни вздохнул. — Поверь, меньше всего я хотел расстроить тебя, возбудив ненужные воспоминания.
Шерил взглянула в его красивое лицо, ставшее вдруг печальным, незащищенным, и не на шутку встревожилась, ощутив неумолимо подступающие приступы смеха. Сегодняшний день и вправду был долгим и дьявольски трудным, и вот теперь все это вдруг показалось ей безумно смешным. Она хотела поделиться с Сидни как веселой шуткой, что он, именно он, единственный из всех людей, решил уберечь ее от болезненных воспоминаний. Да, она хотела сказать ему это, но из-за накатившего безудержного смеха не могла говорить.
Сидни встал, вынул бумажник и бросил на стол пару купюр.
— Пошли, Шерил, пора.
Но она будто не слышала, и тогда он поднял ее и повел к выходу.
— Шерил, прошу тебя, прекрати!
Она уже и сама отчаянно хотела остановиться, но волны хохота накатывали все сильнее. Сидни, чтобы остановить истерику, пришлось ударить Шерил по щеке. Придя в себя, она заметила в его глазах такую глубокую и отчаянную боль, что устыдилась своей несдержанности.
Он горестно вздохнул и обнял ее.
— Прости, но я вынужден был это сделать. Надо же было как-то остановить тебя!
Его объятия тотчас пробудили в Шерил множество неуместных воспоминаний — о его стройном мускулистом теле, разделявшем некогда с нею страсть, о невероятно блаженном ощущении покоя, когда страсть эта находила разрешение…
— Как ты себя чувствуешь, Шерил?
Она заглянула ему в глаза, и чары разрушились. Не было там никакой боли, лишь профессионально сдержанный интерес врача, осматривающего пациента.
— Я чувствую себя прекрасно, — с вызовом ответила она и, отстранившись, пошла к машине, слишком изможденная и опустошенная, чтобы думать о той сцене, которую только что закатила.
Сидни открыл перед ней дверцу машины, и Шерил, опустившись на сиденье, раздраженно бросила:
— Просто мне стало так смешно, что я оказалась не в силах поделиться с тобой причиной своего смеха. Впрочем, ты бы все равно не понял.
Он сел за руль и включил зажигание.
— Что бы ты там ни думала, я имел в виду только то, что сказал. Меньше всего мне хотелось бы огорчить тебя.
— Я и не огорчилась, — устало отозвалась она, — да и вообще, мало ли что может рассмешить человека. Не принимай на свой счет.
Он сердито взглянул на нее и молчал до тех пор, пока они не въехали на территорию большого особняка в престижном районе города. Остановив машину, Сидни сказал:
— Добро пожаловать.
Шерил вышла из автомобиля, едва не валясь с ног от усталости, и, пока Сидни доставал из багажника ее дорожную сумку, равнодушно окинула взглядом увитый плющом фасад дома. Несколько огромных ваз, видневшихся под развесистыми бугенвиллеями, в изобилии расставленные повсюду горшки с геранями — все это прекрасно… Но она-то, ради всего святого, что здесь делает?
Почти безразлично взглянув на идущего к дому Сидни, она поплелась следом и, остановившись в нескольких шагах, молча наблюдала, как он возится с замком кованой решетки и отпирает двойные двери.
Они вошли в огромный холл с ослепительно белыми стенами, казавшимися подернутыми льдом по контрасту с темным деревом дверей и широкой центральной лестницы.
— Пойдем, я покажу тебе твою комнату, — сказал Сидни, направляясь к лестнице.
Поднимаясь следом за ним к площадке, ведущей на галерею, Шерил вдруг вспомнила, зачем она здесь. Наверняка ей понадобится какое-то время, чтобы собраться с силами и сказать Сидни правду. Поэтому хорошо, что он окажется рядом, когда она будет готова. А ведь рано или поздно этот момент настанет… Сидни в это время открыл одну из темных резных дверей, выходящих на галерею.
— Эта комната с ванной, — сообщил Сидни и, занеся багаж Шерил, тотчас вышел. — Здесь есть все, что может понадобиться, а если чего-то не окажется, дай мне знать. Ты сегодня устала, прими ванну или душ и спускайся вниз, я приготовлю тебе чашку шоколада. А потом, если хочешь, мы еще раз обсудим подробности предстоящей твоему сыну операции.
— Да, хорошо, так мы и сделаем.
Страшное напряжение понемногу отпускало Шерил, лучшего момента, чтобы открыть правду, и быть не может. Войдя в комнату, она неуверенно остановилась, затем повернулась к Сидни.
— И спасибо за гостеприимство, с твоей стороны это весьма великодушно.
— Чувствуй себя как дома и оставайся здесь столько, сколько будет нужно. Я рад, что могу хоть чем-то тебе помочь.
Дверь тотчас закрылась, и Шерил осталась одна.
Просторная комната, тяжелая мебель розового дерева с традиционно простой, но оттого не менее прекрасной узорной резьбой. Стены все той же ослепительной белизны, а на безукоризненно отполированном полу белые пушистые коврики.
Шерил села в кресло, закрыла глаза и вдруг страшно испугалась своего состояния. Да что это с ней? Будто зомби, чей рассудок способен сосредоточиться лишь на одном предмете… Думает лишь о том, как распакуется, примет душ, а потом спустится и произойдет этот ужас — она скажет Сидни правду. Ну что ж, зомби так зомби. Так даже легче.
Шерил распаковала вещи, аккуратно разложила их по ящикам комода, стоявшего у изножья высокой кровати с балдахином, потом приняла душ и вернулась в спальню. В дверь постучали. Быстро натянув халат, Шерил отворила.
