— Устойчивость к заболеваниям — это хорошо, особенно в наших местах, где всегда проблемы с альтернариозом и плесенью, но роза без аромата — просто не роза.
Необъяснимо раздраженная, я рывком открыла холодильник — куда резче, чем требуется, так что внутри загремела посуда.
— Хочешь выпить?
Люси посмотрела на меня:
— А ты будешь?
Стоя у одного из многочисленных кухонных окон, я видела, Натан пересекает задний двор, чтобы развести огонь в барбекю.
— Не откажусь от бокала вина.
— Вино — это прекрасно.
— Белое или красное?
— Что угодно.
— Люси, у нас есть и то и другое. — Раздражение прорвалось, и гостья слегка сникла. Не знаю, кто мне сейчас более неприятен — она или я сама. Я сделала глубокий вдох.
— Ты же знаешь, Люси, в отношении вина мы безнадежные снобы. У меня уйма вин, и я только счастлива откупорить бутылку-другую. Просто скажи, что ты предпочитаешь…
— Красное. — Щеки у нее покраснели.
Господи, я себя ненавижу. Я просто стерва, против своей воли. Не хочу быть стервой. Почему я такая нетерпеливая? Может быть, виной тому это бесконечное лето, проведенное с детьми. Или собрания аукционного комитета. Или напряжение, которое порой возникает между Натаном и мной. Натан иногда ведет себя как посторонний. Раньше мы никогда не спорили, а теперь ни в чем у нас нет согласия. Может быть, в браке всегда так. Наверное, такова жизнь. Наверное, нам просто надо уехать на несколько дней и провести немного времени вдвоем.
— Шираз, мерло, каберне?
— Шираз или мерло, — быстро ответила Люси. — Люблю и то и другое.
Я открыла австралийский шираз, который предпочитает Натан, наполнила три бокала, один протянула Люси, два взяла сама. Она последовала за мной во двор.
— Тебе понравится, — сказала я, отдала вино мужу и одновременно поцеловала его. Все в порядке, твердила я себе, когда он поцеловал меня в ответ. Все отлично. Люди иногда ссорятся, это нормально, потому что у них разные точки зрения. В супружеской жизни бывают свои спады и подъемы.
— В машине у меня покупки. — Натан сделал глоток вина и поставил бокал на столик рядом с барбекю. — Отдыхайте, девочки. Я сам займусь ужином.
Он прошел в гараж, чтобы забрать из машины пакеты. Люси посмотрела ему вслед.
— Тебе повезло, — с тоской произнесла она, когда муж скрылся за дверью.
— Потому что Натан ездит в магазин?
— Потому что он по-прежнему тебя обожает.
Я не знала, что сказать. Мне действительно повезло, и я всегда охотно это признавала. Когда мы познакомились с Натаном, я сразу поняла, что меня ждет счастье. Почувствовала, что он способен на многое ради меня, а моя обязанность — помочь ему раскрыться. Не то чтобы я не верила в собственные силы — просто поняла, что должна во всем ему помогать. Сделать все, что в моих силах, чтобы реализовать его потенциал. Открывать двери и не позволять им закрываться.
Хорошие жены — это ценное имущество.
Не следует недооценивать плюсы, которые такая супруга привносит в брак, в карьеру и в жизнь как таковую.
Когда смотришь на разведенные пары, понимаешь, чего они лишились. Не только материально, но и духовно. Страдает не только банковский счет, но, самое главное, степень влияния и самоуважение.
Мои мысли снова вернулись к Люси, которая рассматривала озеро Вашингтон, далекий Сиэтл и хребет Олимпик. Летом, когда солнце закатывается за дальний край горной гряды, мы любуемся самыми восхитительными в мире красно-розовыми закатами.
— Здесь прекрасно летом, — произнесла она со вздохом.
— Мое любимое время года.
Она согласно кивнула.
— Мне всегда хотелось жить рядом с водой. А еще у вас отличная пристань.
— Да, это удобно. — Я заслонила глаза ладонью. Лодка — это игрушка Натана. Он любит несколько раз в неделю спускать ее на воду, просто чтобы поплавать по озеру с бутылкой хорошего вина. Хотя, конечно, не так часто, как хотелось бы. В последнее время он стал поговаривать о продаже лодки — это мне совсем непонятно, ведь Натан любит лодочные прогулки не меньше гольфа.
Обернувшись, я заметила, что Люси наблюдала за Натаном через кухонное окно — он стоял у раковины и что-то мыл. Она смотрела так жадно, что я задумалась, не с моим ли мужем она спала.
Я немедленно отогнала эту жуткую мысль. Не хочу об этом думать. Не могу. Натан не заведет интрижку. Не заведет, и точка. Я его слишком хорошо знаю.
— Давай посмотрим, чем заняты дети, — сказала я неестественно бодрым голосом и повела Люси в дом по деревянной лестнице.
Прошел час, и мы все сидели за столом на террасе, наслаждаясь ужином при свете фонарей. После десерта дети унеслись наверх и снова исчезли в игровой. Натан немного задержался, а потом оставил нас с Люси наедине.
Над озером спустился мирный вечер, нас окутывала тишина. Я чувствовала, что Люси хочется открыться, поговорить по душам, но я этого не допущу. Не сомневаюсь, она растеряна, испугана, страдает, но тут я ей не помощница. Измена моей матери разрушила нашу семью, так и не могу ей этого простить.
— Ты на меня сердишься, — тихо сказала Люси — так тихо, что ее слова практически потерялись в ночи.
Я хотела было возразить, но промолчала.
— Все было не так, как утверждает Питер. Никакого романа. Только одна ночь. Это ошибка. Ужасная ошибка.
Я почувствовала себя так, как будто кто-то скреб ногтями по стеклу. Кожа покрылась мурашками. Мне захотелось встать и выйти.
— О чем ты думала?
Я не ждала, что Люси ответит, но она прошептала:
— Думала, он меня любит.
Я молчала, в горле стоял комок, в груди болело.
— Я всего лишь хотела, чтобы меня опять полюбили, — продолжала Люси еще тише.
— И теперь ты потеряла все, — ляпнула я.
— Надеюсь, не друзей.
— И я надеюсь, — повторила я.
Она кивнула, потом оперлась о стол и с усилием встала.
— Уже поздно. Детям пора домой, спать.
— Спасибо, что пришла, — натянуто сказала я.
— Спасибо, что приняла меня, — ответила Люси таким же тоном.
Я стояла в дверях, когда она отъезжала, потом медленно пошла на кухню, где Натан мыл посуду.
— Думаю, ей было приятно, — бодро сказал он, отскребая с тарелки остатки еды.
Он ничего не понимает. А мне совсем не хотелось его просвещать.
Семь лет назад мы познакомились с Люси на рождественском спектакле в детском саду. Мы обе были беременны, а наши четырехлетние дети — у нее сыновья, у меня Джемма — играли волхвов и приносили дары младенцу Христу.
