Швырнув телефон в сумку, Ката стиснула зубы.
– Спокойно, спокойно, – унимала ее Наталья.
– Гадина, сделай массаж! – вопил Арчибальд.
В начале пятого попугай притих. Пернатый утомился от собственного крика и осознания того, что на его злобные выпады никто не обращает внимания.
Наталья с интересом смотрела в окно. Сейчас они ехали по пустынной дороге, с двух сторон окруженной голыми полями. Встречных машин практически не наблюдалось.
Затем поля сменились густым лесом. Катарина поморщилась.
– Кто-то говорил об Эдеме, но, похоже, мы тащимся в забытый богом уголок. Не нравится мне этот лес.
– Ты заметила, что уже минут двадцать нам не встречаются жилые постройки? Одни поля и леса.
– Это меня и пугает.
Свернув вправо, авто Иннокентия покатило по асфальтированной дороге, чуть сбавив скорость.
Создавалось впечатление, что особняк Красницкого располагается в глухом лесу.
– Когда же наконец покажется дом? Сколько можно ехать?
«Мерседес» резко свернул влево и уперся в кованые ворота. Один из охранников покинул машину и лениво прошествовал к трехметровой преграде.
Ворота открылись. Машины въехали на территорию. Сквозь зелень сосен и елей Копейкина увидела жилище пенсионера.
Сказать, что она была поражена, значит не сказать ничего. Если бы ей на фотографии показали данное строение и спросили, что она видит, Катарина не задумываясь бы выпалила: «Музей!»
Двухэтажный особняк поражал воображение. Белый великан возвышался среди густой сочной зелени, подобно гигантскому архитектурному монстру. Не каждая голливудская звезда может позволить себе приобрести столь роскошный замок, и уж тем более не каждая звезда осмелится жить в столь отдаленном от людской суеты месте.
Многочисленные мраморные ступеньки, ведущие к крыльцу с четырьмя колоннами, напоминали пасть огромного животного, застывшую в оскале. Почему-то у Катки возникли именно такие ассоциации. Они ее здорово испугали и заставили ее сердце забиться с утроенной силой. Не очень хорошее начало для веселеньких летних каникул! Дом, который пугает. Да, дом действительно производил именно такое – угнетающее – впечатление. Причем пугал он Кату абсолютно всем: своей отдаленностью от города, размерами, внешним видом и… скорее всего, не обрадует и внутренним убранством.
Розалия Станиславовна, выскочив из «Мерседеса», застыла у крыльца с открытым ртом. Ей-богу, у нее было такое лицо, словно она нашла самый крупный бриллиант во вселенной.
Прижимая к себе Арчибальда, Наталья приблизилась к свекрови.
– Розалия Станиславовна…
– Молчи! Я в шоке! У меня сейчас язык отнимется.
– Было бы неплохо…
– Что?!
– В смысле, я тоже в шоке.
Иннокентий, видя, какое впечатление дом произвел на бывшую супругу, приказал своим охранникам внести багаж гостей внутрь.
Катка тащила на руках персов. Надо заметить, занятие достаточно отвратное. Один котик весит десять килограммов, другая девять. Эдакие слонята в миниатюре.
Леопольдина принялась жевать завитой локон свекрищи. Но последней было не до парика. Она полностью отключилась от действительности, будучи не в состоянии поверить, что имеющие место события – не прекрасный сон, а еще более прекрасная реальность.
Переступив порог особняка, Катарина остановилась.
Холл!.. Вернее, холлище напоминал мини-аэродром. Его ширина составляла метров десять, а длина… без рулетки, конечно, не обойтись, но, думается, Катка не слишком ошиблась бы, сказав, что в длину он раза в три превышал ширину. В конце его высилась ракушкообразная лестница из зеленого мрамора.
Пол мраморный, лестница мраморная, две колонны из того же камня. Кому-то, может, такое и нравится, а вот Катка скорчила недовольную гримасу. Холл отдавал холодом. В нем не чувствовалось ни капельки уюта.
На стенах цвета слоновой кости висели картины. Много полотен – в основном пейзажи.
Иннокентий Эдуардович хлопнул в ладоши.
– Почему вы стоите на пороге, дамы? Проходите, располагайтесь, осматривайтесь. Мне необходимо показать вам каждый уголок дома до семи вечера.
– А что будет в семь? – очнулась от ступора Розалия.
– Я уезжаю.
– Как?
– Нужно уладить кое-какие дела в столице.
– Я думала, ты побудешь с нами денька два.
– Нет, Розик, не могу. Извини, но не могу.
– Какое здесь все большое, – прошептала Ната. – А мы – словно гномы.
На первом этаже были две гостиные – справа и слева от холла. Расположенная справа – бордовая, слева – бежевая.
Катке понравилась бежевая. Здесь было более комфортно и как-то по-домашнему. Бежевые диваны, кресла, гардины, абажуры, лампы, камин… все в тон. И если бы не вульгарные размеры гостиной, ее вполне можно было посчитать идеальной.
Дверь из бордовой гостиной вела в кабинет. Из бежевой – в библиотеку.
В столовой все, как по команде, издали очередное: «Ах!»
Пять круглых столиков на три персоны каждый украшали небесно-голубые скатерти. В нишах стояли бронзовые фигуры греческих богов, а вымощенная камнем противоположная входу стена была не чем-нибудь, а искусственным фонтаном. С приятным успокаивающим журчанием вода стекала вниз в небольшой импровизированный прудик, в котором – не может быть! – Катка увидела несколько зеркальных рыбешек.
Иннокентий Эдуардович повел гостей вниз – на цокольный этаж.
Там у Красницкого располагались бассейн, сауна, котельная, прачечная и пара подсобных помещений.
– Не могу поверить, – твердила Розалия. – Неужели это все скоро станет моим?
– Розалия Станиславовна, что вы несете?!
– Детка, меня эмоции захлестнули.
Иннокентий что-то говорил, показывал, объяснял, но его никто не слушал. Кивали, как китайские болванчики, но не слушали.
Второй этаж вмещал в себя девять шикарных спален, два кабинета, домашний кинотеатр и гостиную для отдыха.
Короче говоря, впечатление особнячок производил сногсшибательное, если не сказать больше.
В восьмом часу Красницкий откланялся. И вот странность: Иннокентий Эдуардович не захотел оставить номер своего сотового телефона. На просьбы Розика он ответил примерно следующее:
– Не хочу, чтобы мне звонили. Перед операцией мне необходим покой, а разговоры с друзьями меня только взбудоражат.
– Но мы должны знать результат операции!
– Я сам позвоню… разумеется, если она пройдет успешно.
– Удачи вам, Иннокентий Эдуардович, – сказала Натка.
