– У вас одно новое сообщение, – оживляется автоответчик.
Мы с Китти проходим на кухню вслед за мамой, которая все жалуется, что мой отец – упрямый старый осел.
– Привет, мам, это я, – раздается голос. Узнаю Пиппу. – Получила твое сообщение. Я попозже зайду, конечно! Понятное дело, ты нервничаешь. Ее приезд – это так тяжко, да.
Я замираю.
Мама оборачивается, сверлит телефон взглядом, словно может заставить Пиппу замолчать. Но та продолжает:
– Я тоже этого боюсь, но помни, что я рядом и, если что, буду вам с папой помогать. Вместе мы справимся. Ну, до скорого. Люблю тебя.
– Кхм… ну что? – Покрасневшая мама сдергивает с рук садовые перчатки. – Выпьем чаю?
За ужином я едва могу связать пару слов. Семга невкусная. Все думаю про то сообщение. Мы с Пиппой никогда не были близки. В детстве я мало с ней общалась, потому что с десяти лет она занималась профессиональным теннисом. На выходных и на летних каникулах мама возила ее по всей стране на соревнования.
– Я такая худая, потому что постоянно ношусь туда-сюда, – говорит Пиппа Китти. – Оскар и Тео – те еще сорванцы!
А папа тоже так считает? Он тоже боится проблем из-за моего приезда?
«Люблю тебя», – сказала Пиппа в конце сообщения, и прозвучало это так легко, как простое «пока». Не помню, когда я в последний раз говорила маме «я тебя люблю». В детстве я это часто повторяла, особенно получая вторую порцию десерта, однако потом перестала. Почему?.. Олли говорил, что думать тут нечего. Мама уделяла больше времени Пиппе, и мы отдалились.
– Еще вина? – спрашивает отец у Китти.
– Да, пожалуй. Оно восхитительно.
– Чилийское.
– Не корми собаку со стола, Ребекка. – Мама отгоняет Одри к ее корзинке.
Пиппа накрывает бокал ладонью.
– Кстати, о винах. Знаешь, кто вернулся в Винчестер, Бекка? Джо Лоусон.
Я роняю нож.
– Кто?
– Джо Лоусон.
– И что он? – Нервно поигрываю кольцом для салфетки. Помню его с детства, на нем выгравированы мои инициалы.
– Открыл новый винный бар на Площади… ну, не такой уж новый теперь.
Кольцо катится на другой конец стола.
– Тодд на днях водил туда клиентов, был очень даже доволен.
Китти успевает поймать кольцо на самом краю.
– А кто такой Джо Лоусон? – спрашивает мама, убирая мою едва тронутую тарелку. Почти вижу, как двадцать лет назад мать возвышалась надо мной со словами: «Ешь горох, Ребекка, или никакого мороженого, ясно тебе?»
Отец предлагает выпить по чашечке кофе.
– После полудня принимать кофеин не рекомендуется, – замечает Пиппа и на мгновение становится копией мамы, разве что без серебристых ниточек в светлых волосах.
– Брр! – фыркает папа. – А Джо, часом, не из твоих университетских друзей, Ребекка?
– Гм… – Я кусаю ноготь.
– Оказывается, в этом местечке, «Мезо Джо», можно арендовать подвал, – восторгается Пиппа. – Тодд хочет отметить там годовщину нашей свадьбы.
За столом воцаряется тишина.
– Простите. – Я со скрипом отодвигаю стул.
– Умница, – уходя, слышу, как Китти упрекает Пиппу.
Китти в полосатой пижаме сидит на краю моей кровати.
– Ты так и не рассказала Олли про Джо, да?
Качаю головой. Внутри просыпается странное, неприятное чувство.
– Встретишься с ним?
– Не знаю. Наверное, надо бы. – Понятия не имею, почему мы шепчемся. Мама с папой этажом ниже. – Интересно, почему он вернулся?
– Тут же вроде его семья жила?
– Да, но он совершенно не ладил с отцом.
– Тебе придется рассказать ему про Олли, – с сочувствием смотрит на меня подруга.
Меня переполняет вина. Китти права. Единственной ясной мыслью в моей голове во время похорон было, что место Джо здесь, среди друзей Олли.
Китти подтягивает колени к груди и обхватывает их руками.
– Вся эта фигня случилась давным-давно.
– Ага, – слабо киваю я.
– Постарайся не волноваться, Бекка. – Китти встает, говоря, что пора ложиться, но перед тем, как уйти, спрашивает: – Что думаешь насчет завтра?
– Завтра?
– Ты же на УЗИ идешь.
– Никак не привыкну, что внутри меня ребенок, – сознаюсь я, и мне стыдно, что совсем забыла про УЗИ. Все кажется нереальным. Я по-прежнему хочу верить, что вот-вот проснусь и увижу Олли рядом. Почувствую его руку на талии, и он меня поцелует, а потом скажет, что я всю ночь болтала во сне, наверное, мне снился кошмар.
Я так ворочаюсь, что едва не бьюсь головой о стенку и не падаю с узкой кровати. Из всех людей, которые могли вдруг оказаться тут, в Винчестере, почему вернулся именно Джо? Как я ему расскажу?.. Боже, Олли, как же я на тебя зла! Это ты всегда мог подобрать правильные слова. По щекам текут слезы. Мне плохо. Я скучаю. Боже, я так по тебе скучаю…
– Буду дома к половине седьмого, – написал он в последнем сообщении. – Прихвачу бутылочку вина по пути. Слушай, нам надо поговорить.
О квартирах, которые я ему показывала, или его терзала какая-то другая мысль? Знаю, что пообещала Китти забыть про это, но чем больше думаю про странный тон Олли, тем сильнее убеждаюсь, что дело нечисто.
Я делаю глубокий вдох.
Может, мне еще полгодика обходить «Мезо Джо» десятой дорогой? Вино мне все равно теперь нельзя, вот и отличный повод. Джо даже не узнает. Сейчас середина июня. Получится ли залечь на дно до тех пор, пока я не рожу под Рождество?
Встаю с постели и иду в ванную в другой конец коридора. Умываюсь холодной водой.
Джо Лоусон. Я не видела его больше десяти лет.
М-да уж, безнадега. И как тут спать?..
4
Бристольский университет, одиннадцать лет назад
Роняю библиотечные книги на кровать и сбрасываю туфли. Снизу доносится музыка. Похоже на Oasis. Кто там застрял в душе? Бросаю взгляд на прикроватную тумбочку – будильник показывает четыре часа дня. Сто процентов, там Джейми, чертов ленивец.
Ложусь на постель, уставшая после вчерашнего. Мы с Олли пошли гулять и перекусить, а в итоге плясали до трех утра в ночном клубе «Лизард лондж».
Мы встречаемся уже почти десять месяцев. Вспоминаю день, когда я села рядом с ним за парту. Я надела мини-юбку и ковбойские сапоги; чистые волосы блестели и струились по плечам. Дело было зимой, во время второго семестра.
– Видела, как вы вчера играли, – сказала я, пытаясь отдышаться после рывка к заветному месту. – Вы как «Роллинг Стоунс», только круче.
