Картинка изменилась довольно быстро, и через несколько секунд уже не было никаких бабочек и призрачной беседки — вместо радужной симфонии лета появились какие-то алые всполохи и странные, криво изогнутые силуэты людей… А Леа наконец окунулась в мир сновидений.
3
С самого утра в Леа вселился дух беспокойства, будораживший не только ее разум, но и тело. С прытью, ей, легкой, но неторопливой, несвойственной, она хваталась за самые разнообразные дела, и за те, которыми действительно нужно было заняться, и за те, которые могли бы ждать еще очень долго. Сегодня, как никогда, Леа хотела работать в саду, потому что только заняв руки она могла избавиться от снедавшей ее тревоги, причина которой была ей не совсем понятна.
Человечек, играющий на радуге, не приснился ей этой ночью. Впрочем, снился он не так уж и часто — раз в полгода, а то и реже. Но Леа очень любила этот странный волшебный сон и начинала скучать, когда он подолгу не снился. Сегодняшняя же ночь принесла Леа тяжелый, какой-то резиново-растянутый сон, и спросонья ей казалось, что ее взяли за ноги и с головой окунули в вечность… Леа не помнила подробностей сновидения, но свое утреннее беспокойство отчасти увязывала с этим бесконечным сном.
В половине одиннадцатого позвонила Пэтти и предложила отправиться в «Вирджин» не вечером, а днем.
— Вечер действует на меня угнетающе, — объяснила она подруге. — Я размякну, как морская губка. А кому нужен ходячий мешок неприятностей, из которого к тому же сыплются жалобы?
— Как хочешь, — согласилась Леа.
Предложение Пэтти не слишком ее обрадовало. Сидеть в кафе днем — занятие неблагодарное для девушки, которая ищет себе кавалера. А Пэтти собиралась заняться именно этим. Хотя, если смотреть правде в глаза, именно Леа хотела наставить подругу на путь истинный, потому что сама Пэтти настолько вжилась в образ брошенной жены, что совсем не хотела с ним расставаться. Но если подруга настаивает — ничего не поделаешь… Против воли не осчастливишь…
Леа распахнула шкаф и оглядела свой куцый гардероб, состоящий из однообразных блуз и длинных юбок. Как давно она не покупала себе ничего яркого, броского… Иногда ей хотелось порадовать себя каким-нибудь струящимся платьем из алого шифона, соблазнительно открывающим плечико, но она сразу же вспоминала скептическую усмешку Ричи.
Его неприязнь к ярким цветам и открытым туалетам смущала Леа. Она пыталась объяснить себе, почему Ричи ничего не говорил о ее платьях, когда они встречались. Почему затронул эту тему только после женитьбы? Может быть, он стеснялся заговаривать с ней об этом, а может, думал, что Леа только посмеется над его вкусами, сочтет их несовременными? Но от них действительно несло чем-то викторианским — закрытая одежда, не позволяющая глазу наслаждаться даже крошечным намеком на то, что под ней что-то есть. А эта нелюбовь к яркому цвету… Все-таки ее Ричи — странный мужчина…
Скучный гардероб не оставлял выбора: бежевая блузка и юбка кофейного цвета были повешены на дверцу шкафа. Леа чуть-чуть подвела глаза серым карандашом, мазнула по губам слоем розового блеска и надушилась сладким ароматом «Оды любви» — последним подарком Ричи.
В подарках он не отличался оригинальностью — Леа отлично знала, какой «сюрприз» ждет ее на тот или иной праздник. Флакон туалетной воды с восточно-приторным ароматом, который так любил Ричи, или дорогая брошь в виде самых разнообразных животных и цветов, которые Леа прикалывала к вороту закрытой блузки.
На этот раз ее блузку украсила золотая роза, усыпанная розовыми каплями турмалина. Леа оглядела себя в зеркале и горько усмехнулась — за последний год она как-то втянулась, высохла и сейчас напомнила себе чопорную учительницу лет сорока. Серебряно-серым глазам не достает только очков в толстой роговой оправе. А ведь ей только двадцать семь… В отличие от Пэтти, страдающей полнотой, ей как раз следовало бы поправиться. И явно не на один килограмм. Не исключено, что Ричи охладел к ней в постели именно потому, что она так отощала, кости выглядят ненамного соблазнительнее жировых складок…
Леа спустилась в гостиную. Взглянув на часы, она поняла, что собралась раньше времени — до выхода оставалось почти двадцать минут. Можно прийти в «Вирджин» раньше Пэтти, а можно немного посидеть, отдохнуть от утренней суеты. Хотя дух беспокойства все еще владел Леа, она решила отдохнуть — ведь за полдня ей так и не удалось присесть. Опустившись в пухлые кожаные подушки кресла, она вспомнила взгляд, которым Ричи вчера смерил несчастное желтое полотенце. Он сидел в этом кресле и обернулся — такой красивый и спокойный… Леа вздохнула.
Ее взгляд упал на лакированный журнальный столик, стоящий рядом с креслом. Его, как, впрочем, и большую часть вещей в этом доме, выбирал Ричи. Битый час стоя в душном салоне мебели Леа пыталась доказать мужу, что изящный стеклянный столик впишется в интерьер их гостиной намного лучше, да и смотреться будет оригинальней, чем деревянный. Стеклянный столик казался таким легоньким, почти невесомым, что Леа сразу же влюбилась в него. Только Ричи был неумолим — он приводил все новые и новые аргументы, доказывающие, что в их гостиной должен стоять именно деревянный столик, а вовсе не какое-то там «хрупкое стекло». Доводы сыпались на Леа, как камни, и против них ей сложно было устоять. Битву выиграл Ричи. И покупки этого столика из темного дерева было достаточно для того, чтобы вся квартира была оформлена так, как хотелось победителю.
На столике лежал забытый Ричи «наладонник». Как это Леа не заметила его с утра? Она непременно напомнила бы о нем забывчивому мужу. Руки Леа непроизвольно потянулись к маленькому компьютеру. Она повертела его в руках и пожалела о том, что не умеет с ним обращаться. Интересная ведь штуковина — такая маленькая, а вмещает в себя столько информации. Но Леа никогда не имела дел с компьютером.
Как-то раз она попросила мужа объяснить, что к чему в этой груде железа, но он отказался, мотивировав это тем, что Леа сложно будет разобраться в этом. «У тебя другой склад ума», — мягко потушил он пыл жены. — «Ты ведь у нас скорее гуманитарий, нежели технарь. К тому же… зачем тебе забивать голову такой премудростью?». Тогда Леа согласилась с Ричи, но сейчас ей почему-то ужасно захотелось покопаться в этой машинке, посмотреть, что она умеет делать. Но, пожалуй, лучше не стоит… Ведь его можно сломать, а Ричи вряд ли обрадуется тому, что она испортила вещь, которая необходима ему для работы.
Леа глянула на свои маленькие золотые часики и поняла, что сейчас самое время выезжать на встречу с Пэтти.
Она бросила сумочку на свободное сиденье, завела серебристый «фольксваген» и через несколько минут уже мчалась в сторону города, к шумной Лэйн-стрит, где и находилось уютное кафе «Вирджин».
Сегодня бармен «Вирджин» и приятель Леа Эдди был при полном параде. Вместо привычной синей шелковой рубашки и серых брюк на нем был стильный синий костюм с вызывающим, но очень эффектным дополнением — желтым галстуком. Темные волосы, совсем чуть-чуть тронутые сединой, были напомажены и зачесаны назад. И новый костюм, и прическа делали мужчину неотразимым — стоит ли говорить о том, что взгляды многих посетительниц были оторваны от своих кавалеров и прикованы к преобразившемуся Эдди.
