ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Виктория посмотрела на Калеба и подумала, а с какой стати она решила пригласить его.
Он глядел на нее так, будто собирал детскую головоломку и потерял последний фрагмент. Мужчины не выглядят такими озадаченными или смущенными, когда испытывают страсть.
— Калеб?
— Все прекрасно, Виктория, — сказал он ей. — Ты очень красива. И выглядишь ты просто...
Он говорил тихим голосом, и на мгновение в его взгляде промелькнуло желание. Калеб подошел ближе. У Виктории дыхание было сбивчивым, и она чувствовала, что ее сердце сейчас выпрыгнет наружу.
— Как я выгляжу?.. — спросила она, задыхаясь. Ей было трудно говорить, стоя так близко к нему. Она уже давно не стояла так близко к мужчине. Неужели она забыла это чувство?
— Ты выглядишь просто... на сто процентов...
Он провел рукой по ее волосам, и в его глазах мелькнула страсть. Виктория смутилась. О чем она думала? Она никогда не была роковой женщиной. Разве она забыла об этом? Разве попытка выделиться из толпы, привлечь к себе внимание не закончилась когда-то плачевно? Она не жалела себя. Жизнь у нее сложилась. Она — хороший бизнесмен, лояльный, правдивый и честный. Она не глупа, почему же так глупо она себя чувствует сейчас?
Она посмотрела в глаза Калебу. Его взгляд невозможно было прочитать.
Виктория выдохнула.
— Это ошибка и очень плохая идея, — громко сказала она, будто говоря эти слова самой себе.
Калеб поднял бровь. Виктории стало жарко.
— Какая идея? — спросил он.
— Эта. — Она подняла подол юбки и показала ему. Потом подняла лицо и указала на свои глаза и губы.
— Это не похоже на ошибку, — сказал он глубоким голосом.
— Но это так, — неожиданно сказала она с легкой улыбкой.
Он снова нахмурился.
— Виктория, в чем дело?
Она посмотрела в его серебристо-голубые глаза.
— Разве ты не сказала мне сегодня утром, что я тебя не интересую?
Ну да, она сказала, хотя понимала, что врет. Он был красивым, мужественным, сильным и умным. Конечно, он интересовал ее, как любую женщину, но он интересовал ее в ином плане.
— Да, сказала, — прошептала она. — Черт, Калеб, это неправильно. Давай начнем сначала: ты выйдешь, я сменю одежду, помою лицо, а потом ты вернешься, и все будет нормально.
Калеб улыбнулся. Она его забавляла! Неутешительная мысль.
— А если мы просто сядем и ты расскажешь мне, чего хочешь, — предложил он.
— Тебе это не понравится, — призналась она. — Я знаю, не понравится. Я подумала, что мне стоит попытаться выглядеть как женщины, с которыми ты встречаешься, и попробовать уговорить тебя.
— Уговорить на что? — спросил он.
— Я не умею соблазнять. Даже то, что у меня появилась мысль сделать это, говорит о моем безрассудстве.
— Ты безрассудна? — мягко спросил он, взял ее за руки и посадил на кушетку. Он сел рядом с ней, и она явно разнервничалась. — Виктория, что случилось?
Смотря ему в глаза, она пыталась найти нужные слова. Она была плохой актрисой. Прямота и честность всегда были ее принципами.
— Я хочу, чтобы ты дал мне ребенка.
Калеб застыл, и она поняла, что он шокирован.
— Это деловая сделка, разумеется, — сказала она, пододвигаясь к нему ближе. Она прикусила губы и попыталась объясниться. — Я не хотела обманывать тебя. Это платье и косметика... это действительно плохая идея. Я думала, что тебе будет легче представить нас вместе, если ты отнесешься к этому, как к бизнесу. Мне больше ничего не надо. Это не займет много времени. Все, что тебе придется сделать — это...
— Не говори, — сказал Калеб. Его голос был напряженным. — Думаю, я прекрасно знаю, что нам надо делать.
Она не сомневалась в этом. И еще она была уверена, что он хотел ее унизить.
— Я обидела тебя? Тебе неудобно? Прошу, прими мои извинения, — сказала она, уставившись на свои руки и не скрывая грусти в голосе.
— Виктория. — Калеб слегка нагнул голову, чтобы заглянуть ей в глаза. — Я практически не знаю тебя, но понимаю, что такое поведение на тебя не похоже. Неужели ребенок так много для тебя значит?
Она не хотела смотреть на него. Она была смешна. Всю жизнь Виктория старалась не показывать, что у нее на душе, а теперь он узнал о ней так много, но это ни к чему не привело.
— Виктория, — ласково сказал он, и Виктория испугалась, что он сможет узнать о ней еще больше.
Она взглянула на него, глубоко вздохнула и попыталась говорить твердым голосом:
— Да, я хочу прижать ребенка к груди, спеть ему колыбельную, защищать его... просто любить его и говорить ему, что он особенный. Может, это звучит глупо, сентиментально, но я всегда хотела ребенка.
— Я понимаю тебя, но есть же другие способы.
— Я знаю. Я рассматривала такую возможность, но не хочу этого. Откуда мне знать, что донор — не какой-то хулиган, который с легкостью украл сумку у старушки? И что он сдал свою сперму, потому что за это хорошо платят?
Виктория посмотрела на Калеба. К ее радости, он не смеялся.
— А как насчет усыновления? — предложил он.
— Возможно, — согласилась Виктория, — но я бы хотела все испытать сама — и беременность, и роды. Это для меня важно. Иначе я никогда бы не попросила тебя об этом.
— Знаю, — сказал он. — Это не похоже на тебя, ведь так? — Он погладил ее платье.
Да, на нее это не похоже.
— Я не умею соблазнять, — сказала она. — Я не люблю особенно выделяться. Я ношу черное.
— И белое, — добавил он. — Я видел тебя только в черно-белом.
— Да.
— Не пользуешься косметикой.
— Да. У меня аллергия на косметику. — Она моргнула.
— И ты с трудом заставила себя надеть это соблазнительное платье и накраситься.
— Да. Все дело в том, что у меня мало времени.
— Ты сказала, что тебе тридцать шесть лет. Ты еще не стара.
— Я старею. Может, у меня и сейчас уже возникнут проблемы с зачатием.
— Не думаю.
— Но это возможно. Я никогда не была с мужчиной.
Она услышала, что Калеб затаил дыхание. Он поднялся и посмотрел на нее.
— Виктория, ты понимаешь, что предложение стать отцом твоего ребенка — большая честь для меня. Я удивлен. Более того, я польщен.
— Тебе не придется быть отцом в прямом смысле, — быстро сказала она, понимая, что упускает свой шанс. Было совершенно ясно, что следующим словом будет слово «но». Я польщен, но...
