Пятидесятилетний Барни Кинг работал на семью Ормондов многие годы. Когда-то он отвез десятилетнего Джеймса, бледного и с ледяными ладошками, в школу-интернат, потом доставил в Кембридж пытающегося выглядеть взрослым восемнадцатилетнего студента, и он же возил на работу и обратно, в изысканный дом на Риджентс-парк, старого мистера Ормонда. Сам Барни с женой жили там же, в квартире над гаражом.
Барни и Инид были важной частью жизни Джеймса. Даже более важной, чем мисс Ропер, потому что они знали его еще ребенком и были добры, когда он нуждался в доброте, скрашивали его детское одиночество. Вспоминая детство, он думал о них чаще, чем об отце. Они стали для него почти родителями, и Джеймс с удовольствием вспоминал, как сидел с ними на кухне, ел сдобренные маслом лепешки и бутерброды с джемом, никогда не допускавшиеся в официальные трапезы, которые он делил с отцом.
Джеймс глядел в окно машины. Похоже, Пейшенс Кирби сдалась и убралась восвояси. Он вдруг вспомнил теплые, мягкие ладошки, цеплявшиеся за его ноги, и в груди шевельнулось незнакомое чувство.
Он нахмурился, злясь на себя, отогнал воспоминание, достал из «дипломата» финансовый отчет и снова принялся просматривать его. Нужно было освежить детали перед встречей с Чарлзом.
Движение на Пиккадилли было плотным, как обычно, но Барни сумел подъехать прямо ко входу в «Ритц».
— Я позвоню через пару часов, — сказал Джеймс, выходя.
Чарлз пил коктейль в зимнем саду. Он приветливо помахал Джеймсу и подозвал официанта, чтобы сделать заказ.
— Прекрасный денек, не правда ли?
— В самом деле? — рассеянно отозвался Джеймс. — Я не обратил внимания.
— Вот так Джимми! — расхохотался Чарлз. — Работа, работа — и никаких удовольствий.
Чарлза совершенно не беспокоил тот факт, что Джеймсу не нравится обращение «Джимми». Потягивая коктейль, Джеймс изучил меню и остановился на салате с анчоусами под «пармезаном» и дуврской камбале со спаржей и молодым картофелем.
— Хорошо зажаренную и без костей, — указал он, и метрдотель солидно кивнул.
— Да, сэр.
— Обедая с тобой, Джимми, я начинаю верить в переселение душ. Ты — вылитый отец. Стоит тебе раскрыть рот, и кажется, что время обратилось вспять.
— Ты мне льстишь, — сказал Джеймс, прекрасно понимая, что Чарлз не собирался делать комплимент. — Я был очень привязан к отцу.
— В самом деле? — скривился Чарлз. — Я своего ненавидел. Этот унылый викторианец непрерывно читал мне нотации.
Мужчины сидели в красивой столовой с видом на Грин-парк. Их столик располагался в углу, у приоткрытого окна, в которое влетал мягкий весенний ветерок.
За едой они вели деловой разговор, но время от времени Джеймс поглядывал через окно в парк, на склоненные золотые головки нарциссов под деревьями, на ветвях которых начинала появляться ярко-зеленая листва.
Заметив его рассеянность, Чарлз ухмыльнулся.
— Как Фиона, Джимми?
Джеймса в очередной раз передернуло от этого фамильярного обращения, но он сдержался.
— Хорошо, спасибо.
— Восхитительная девушка, везунчик ты эдакий! Вот уж не отказался бы поменяться с тобой местами. Ты ведь с ней уже давно встречаешься? Скоро помолвка?
Джеймс ответил ледяным взглядом. Они не были столь близкими друзьями, чтобы обсуждать вопросы личной жизни.
Не дождавшись ответа, Чарлз предположил:
— Не спешишь связывать себе руки? Хотел бы я быть так же умен в свое время. Но уж теперь научен. Больше никаких браков. Только интрижки.
В свои пятьдесят с небольшим элегантный и стройный Чарлз с чуть проблескивающим серебром в черных волосах был женат четыре раза и сейчас находился в середине бракоразводного процесса с последней женой — шикарной телезвездой гораздо моложе его.
Как-то, возвратившись домой поздно вечером после делового ужина, Чарлз застал ее в постели с партнером по сериалу. Может быть, он и не принял бы все так близко к сердцу, не происходи это на супружеской постели — его постели — и не будь партнер ровесником жены и половым гигантом.
Чарлз вовсе не хотел оповещать весь свет о том, что жена обманывает его с молодым мужчиной. Но жена не пожелала хранить молчание. Она дала интервью нескольким ежедневным газетам, и Чарлз имел удовольствие прочитать об интимных деталях собственной сексуальной жизни, сделавшихся теперь всеобщим достоянием…
Джеймс извлек доклад, который изучал все утро, и задал серию довольно каверзных вопросов. Чарлз мог делать глупости, когда речь заходила о женщинах, но в делах проявлял замечательный ум, и ответы его были, как всегда, исчерпывающими.
Бутылка хорошего белого вина опустела задолго до того, как они покончили с горячим блюдом, но на долю Джеймса пришлась лишь малая толика. Он не любил много пить за обедом — это означало, что вторая половина дня окажется непродуктивной.
Он отказался от пудинга, ограничившись кофе. Чарлз же, напротив, заказал пудинг с изюмом и заварным кремом и ел его, жмурясь от наслаждения.
— Объедение! Совсем как наш школьный пудинг. Зря ты не взял.
— Я не ем пудинги, особенно тяжелые.
— Пуританин! Твоя проблема в том, что тебя никогда не учили наслаждаться жизнью. Твой мрачный папаша дурно на тебя повлиял.
Джеймс мог бы сказать, что отец научил его не жениться на женщинах, которые обходятся в целое состояние каждая и изменяют мужу; не пить, как свинья; не проводить целые дни, шатаясь по барам и буйным пирушкам. Но какой смысл оскорблять Чарлза этой правдой?
Он посмотрел на часы.
— Извини, Чарлз, я убегаю. У меня встреча в три. Спасибо за помощь.
Он достал из «дипломата» сотовый телефон, позвонил Барни и велел ему приезжать. Потом подозвал официанта, подписал счет, оставил чаевые на тарелке и встал.
— А я, пожалуй, выпью бренди перед уходом, — сказал Чарлз, развалясь в кресле. — Спасибо за ленч, старина. Привет Фионе. Сексуальная, чертовка. Везет же тебе, подлецу.
В мужской комнате Джеймс зачесал назад свои черные волосы, глядя в зеркало. В его серых глазах было холодное выражение. Можно ли назвать Фиону сексуальной? Нет, ей это не подходит. Красивая — да. Элегантная — да. Но сексуальная? Нет, слишком она холодна.
Он вздрогнул от этой мысли. Неужели правда? Нет, разумеется, она не холодна. Может быть, сдержанна, но не более того.
И все же серые глаза в зеркале выражали явное смущение. Очень нелепый получался день. Он поспешил отвернуться от зеркала, взял плащ, набросил его на плечи, оставил чаевые гардеробщику и вышел как раз в тот момент, когда подъехал Барни.
— Надеюсь, я не заставил вас ждать, мистер Джеймс. Машин сегодня у парка было многовато.
Джеймс улыбнулся.
— Нет, я только вышел. Ты идеально рассчитал, Барни, как всегда. Сейчас снова в офис. Хорошо накормила тебя Инид?
