В углу стоял небольшой шкаф, видимо, когда-то покойный Вересов хранил в нем книги об охоте. Сергей решил, что не будет ничего дурного, если он почитает или полистает вересовские фолианты. Может быть, и найдет что-нибудь увлекательное.
Ему под руку попалась небольшая книга в красном сафьяновом переплете с изящной металлической застежкой.
— О! Наверняка нечто интересное!
Щелкнув застежкой, Сергей открыл книгу. Пролистав несколько страниц, он понял: это дневник. Первым побуждением, как всякого порядочного человека, а тем более дворянина, было закрыть дневник и положить на прежнее место в книжный шкаф.
Но, как говорится, любопытство — не порок, а серьезный недостаток. Сергей открыл рукопись с первой страницы и углубился в чтение.
Судя по почерку, писала явно женщина:
«Пятое апреля 1864 года.
Сегодня я отнесла девочку в приют. В пеленках оставила записку с ее именем: Анна. Наверное, это жестоко. А разве не жестоко то, что совершил со мной Владимир?
С этого дня я ненавижу мужчин, я буду лишь пользоваться ими… Для чего? Не знаю… Возможно, ради денег или собственного удовольствия.
Может быть, попытаться выйти замуж? Но, честно говоря, не хочу. Верно, я не так устроена, как все нормальные женщины… Они мечтают выйти замуж, родить ребенка.
Ребенок у меня уже был, был и любимый человек… Но… Все в прошлом. Теперь я решила: не выйду замуж, покуда не испробую тысячу мужчин. И все о своих связях буду записывать подробно…»
Сергей замер, его пронзила страшная догадка: дневник принадлежит Полине!!! Иначе, зачем она будет держать его в шкафу? Для ее покойной матушки записи слишком смелые, да и потом в 1864 году та уже умерла…
Сергей еще раз перечитал страшные строки, затем пролистал список любовников: стало противно. Чувство гадливости охватило его.
Сергею захотелось подняться в спальню и отхлестать развратницу по щекам, но он подошел к столу и залпом прямо из горла осушил початую бутылку вина. Затем он собрал свои вещи, раскиданные в пылу страсти по всей гостиной, оделся, натянул охотничьи краги [1] и вышел из дома.
* * *
Сергей скакал на лошади, словно за ним гналась банда разбойников. Вскоре он достиг Верхних Лужков, имения своей тетушки.
Домашняя челядь уже проснулась и занималась своими обязанностями. Сергей велел конюху покормить коня и вечером переправить его в Вересово, передав хозяйке целым и невредимым.
Аглая Дмитриевна еще изволила почивать. Сергей не стал ее будить, он собрал свои вещи и подготовился к отъезду. Сначала он хотел написать записку тетушке, ссылаясь на некие обстоятельства, из-за которых ему срочно надобно вернуться в полк, и уехать, не попрощавшись. Но, немного поразмыслив, решил, что добрейшая Аглая Дмитриевна просто не могла знать о дурных наклонностях Полины Васильевны Вересовой, ибо та все годы, прожитые в Петербурге, оставалась для тетушки милой голубоглазой барышней.
Сергей дважды подходил к спальне тетушки с желанием разбудить ее и сообщить о своем скоропалительном отъезде, но так и не решился, подумав, что все же будет благоразумнее подождать завтрака.
Когда же он встретил пытливый взгляд Аглаи Дмитриевны за столом, то опустил глаза.
— Сереженька, я чувствую, что-то случилось. Расскажи мне о своих тревогах.
Сергей Львович приосанился, стараясь придать себе невозмутимый и довольный вид.
— Ну что вы, Аглая Дмитриевна! Все прекрасно…
Тетушка внимательно посмотрела на племянника.
— Так, значит, и с Полиной не сладилось. И от нее ты убежал.
Племянник кашлянул, покрутил правый ус.
— Вы же умница, Аглая Дмитриевна, все понимаете…
— Я-то понимаю! А вот ты! — разгневалась тетушка. — Впрочем, ладно, дело твое. Стало быть, не судьба. А я лелеяла надежду, что буду ездить к тебе в гости в Вересово.
Тетушка прослезилась. Сергей и вовсе растерялся: как сказать ей об отъезде?
— Я… я… я — мямлил он, — должен сказать вам…
— Ну, говори уж! Чего стряслось? — не выдержала тетушка.
— Да, собственно, ничего. Просто я уезжаю, причем немедленно.
Аглая Дмитриевна всплеснула руками.
— Что еще за новости?! Никуда не пущу! Два дня, как приехал, и уже — уезжать! — возмутилась она.
— Аглая Дмитриевна, вы же хотите, чтобы я женился?
Тетушка даже растерялась от такого вопроса.
— Да, и что? Для этого надо уехать из имения?
— Непременно. Я отправлюсь к своему давнему другу. Он три года назад удачно женился и подал в отставку, а имение его жены недалеко от Владимира, в пяти верстах. Э-э-э… кажется, называется Митрофаново. Так вот он давно зовет меня в гости…
Тетушка задумалась.
— Знавала я одного Митрофанова в молодости. Кажется, Петром Алексеевичем звали. Уж не батюшка ли сей особы, на которой женат твой товарищ?
— Возможно…
— Ну ладно, вижу, ты без меня все решил. Поезжай. Авось там повезет, — решила мудрая тетушка.
Сергей Львович облегченно вздохнул, искренне радуясь, что все так сладилось и тетушка восприняла весть об отъезде относительно спокойно. За десертом она спросила:
— А что мне делать, коли Полина Васильевна явится ко мне?
Сергей несколько растерялся: да, он поступает не по-мужски, но в конце концов Полина сама проявила инициативу. Он-то тут при чем?
— Скажите что-нибудь…
Тетушка усмехнулась.
— Как я могу объяснить женщине, что после ночи, проведенной с ней, мужчина бежал? Напиши ей хотя бы письмо.
Идея с письмом Сергею понравилась:
— Непременно, сразу же после завтрака и напишу.
* * *
Сергей Львович расположился в коляске, любезно предоставленной Аглаей Дмитриевной.
— Вот, Сереженька, возьми. — Тетушка протянула ему корзину, полную красных наливных яблок.
— Тетушка, право, ну куда мне столько?
— Ничего, угостишь своего друга с супругой. Это редкий сорт, так называемая китайка. Яблоки сладкие, как мед.
Сергей нагнулся, поцеловал тетушку.
— Не хворайте, Аглая Дмитриевна. Приеду на место — отпишу вам письмо.
— Хорошо, не забывай о своем обещании.
Сергей покрутил ус.
— Постараюсь.
— Ну, с Богом. — Тетушка осенила крестом племянника перед дальней дорогой.
Кучер взмахнул кнутом, охаживая по бокам сытых, застоявшихся в конюшне лошадей, коляска тронулась.
