– Вы до сих пор не попробовали, Хэнк, – улыбнулась Мэгги. – Это пирог Линды. Его испекла я, но по ее рецепту.
– Это верно. Спасибо, Мэгги.
Хэнк заскрежетал зубами и чуть не положил вилку.
– Ух ты, до чего же вкусно! – внес свою лепту Ларри, улыбнувшись Мэгги.
Хэнк едва не подавился. Ларри заигрывает с домоправительницей?
– Да, мамочка, очень вкусно, – причмокнул Тимми.
Конечно, Хэнк не возражал, чтобы мальчик хвалил свою маму. Это вполне естественно, но он возражал против того, чтобы Карл и Ларри превозносили Мэгги до небес.
Подняв взгляд, он обнаружил, что все, кроме Мэгги, смотрят на него.
– Что? – нахмурившись, спросил он.
– Тебе не нравится мамин пирог? – так же робко, как и раньше, спросил Тимми.
– Да нет, нравится. – Он даже улыбнулся мальчику, вспомнив предостережение Мэгги.
– Думаю, вам следует отнять у него пирог, – посоветовал Мэгги Карл.
Потрясенный предательством отца, Хэнк схватил свою тарелку.
– Это почему же?
– Потому что этот пирог заслуживает гораздо большего, чем твой вымученный комплимент, и ты это знаешь, – ответил Карл.
Но Хэнк не умел говорить высоких слов.
– Ну, нравится мне он. Ты прав. Он… немного напоминает мамин пирог.
К удивлению Хэнка, спасла его Мэгги.
– Я более чем рада этой похвале, Хэнк. О большем я и просить не могла. – И она улыбнулась… отцу, а не ему.
– Я действительно устал, папа. Если не возражаешь, я пораньше лягу спать, – вставая, произнес Хэнк.
Отец, вместо того чтобы ответить, обратился к Мэгги:
– Я обещаю перевоспитать его.
– Что я опять сделал не так? – спросил Хэнк.
– Ты просишь разрешения удалиться в присутствии хозяйки дома, сынок! А ведь она только что подала тебе лучшее блюдо, которое ты ел за прошедшие два года!
– Ты имеешь в виду лучшее блюдо с тех пор, как умерла мама, отец?
Ощутив горечь потери, Хэнк проглотил комок в горле. Он знал, что отец тяжело переживает смерть жены, но сам он старался держаться. Работа не позволяла ему уйти в себя.
Не в силах вынести взгляды остальных присутствующих, Хэнк попятился из комнаты.
Несколько минут все молчали. Ситуацию спас Ларри:
– Он действительно устал. Совсем не высыпается.
– Разумеется, – согласилась Мэгги.
– Пойду, пожалуй, поговорю с ним, – сказал Карл, постаревший за считанные секунды.
Мэгги взяла его за руку.
– Нет, Карл, я думаю, с ним лучше поговорить об этом завтра утром. Мы должны уважать горе Хэнка.
Карл кивнул в знак согласия и вернулся за стол.
– Помните, как вы в первый вечер вспоминали о Линде, Карл? Слова слетали с ваших уст, словно месяцами накапливались в вас. Хэнк когда-нибудь говорил так о матери после ее смерти?
Карл медленно помотал головой и нахмурился.
– Вероятно, лучшее, что вы можете сделать, – это дать ему некоторое время… – продолжила Мэгги. – Кроме того, если вы довольны мною, это не значит, что Хэнка я тоже во всем устраиваю. Может быть, нам с Тимми все-таки следует уехать.
– Нет, Мэгги…
– Скажите, Карл, разве Хэнк не настаивал, чтобы вы перестали оплакивать вашу жену?
– Да, настаивал, – медленно произнес Карл.
– Получилось? – тихо спросила она.
Карл посмотрел в пол.
– Вы же знаете, что не получилось.
Мэгги ласково похлопала его по плечу.
– Вы в этом не виноваты, Карл.
– Полагаю, вы правы, – согласился он. – Это наводит меня на размышления. Если вы помогли мне открыться перед вами, может быть, вам удастся расшевелить и Хэнка?
Лицо старика прояснилось при мысли, что он нашел веский довод убедить Мэгги остаться.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На следующее утро Хэнк с трудом продрал глаза. Накануне он упал на постель и заснул, едва успев раздеться. Только утром он заметил, что спал на чистой простыне в идеально прибранной комнате.
Вместо радости и благодарности Хэнк почувствовал раздражение. Эта Мэгги незаконно вторглась в его пространство! Она должна хозяйничать на кухне и заботиться о его отце, а не лезть в частную жизнь Хэнка, не прибирать в его собственной спальне и не рыться в его одежде.
Что ж, Хэнк поставит ее на место! Как только она проснется, он внесет ясность в их отношения. Вероятно, утром она встает поздно. Может быть, ему даже придется самому готовить себе завтрак.
Он скатился с постели и с полуоткрытыми глазами попытался ощупью найти на полу одежду, которую сбросил вчера вечером.
Одежды нигде не было.
Возможно, когда он спал, заходил отец, поднял с пола вещи Хэнка и положил их на единственное кресло, стоявшее в комнате. Но там их тоже не оказалось.
Хэнк внимательно оглядел комнату. Все сверкало чистотой. На комодах ни пылинки, в углу никакой грязной одежды. Подойдя к платяному шкафу, он выдвинул ящик. Перед его взором предстали стопки чистого белья и футболок.
Он взял пару шортов и майку. Затем выдвинул другой ящик и обнаружил груду чистых джинсов. В стенном шкафу рядком аккуратно висели на плечиках многочисленные рубашки.
Одевшись, Хэнк направился на кухню. Сегодня утром он проспал. Часы показывали уже половину девятого. Он предположил, что завтракать будет в одиночестве, но за столом сидели отец, Тимми и Мэгги.
Увидев его в дверях, Мэгги тотчас вскочила.
– Доброе утро, Хэнк! Присаживайтесь.
Не успел он пошевелиться, как она налила кружку ароматного кофе и поставила на стол. Даже не взглянув на отца, Хэнк сердито подошел к своему стулу и отодвинул его.
Мэгги начала разогревать блины в микроволновке. В считанные минуты перед ним стояла стопка блинов с беконом.
Отец передал ему масло и сироп.
– Ешь, сынок! Если ты не пробовал блинов, которые печет Мэгги, считай, что не жил!
Прежде чем Хэнк успел попробовать угощение, которое, он был уверен, окажется самым заурядным, ему пришлось загладить вчерашний скандал:
– Папа, прости за то, что я наговорил вечером, но…
– Пустяки, сынок! Ты был переутомлен. Твоя мама много раз говорила, что не хочет меня видеть после сгона скота, пока я не приму душ и не посплю день-другой.
Хэнк не мог поверить, как легко отец говорит о матери. С тех пор как она умерла, они избегали затрагивать эту тему. Отец превратился в зомби, а сам Хэнк скрывал внутри свое горе, чтобы не создавать отцу дополнительных проблем.
