– Но ведь она просто упала в обморок, верно, док? – прошептал настороженно Ли.
Наступила тишина, Элли заметила, как доктор Лундстрем нахмурил брови. Его взгляд показался ей встревоженным и в то же время ободряющим. Элли едва заметно кивнула в знак согласия на осмотр.
Врач откашлялся, глубоко вздохнул и, слегка улыбнувшись, ответил:
– Ли, будь добр, оставь нас на пару минут. Я осмотрю твою жену, и вы отправитесь домой.
Ли стоял в замешательстве, не решаясь оставить Элли, но наконец, решившись, кивнул, и врач проводил его доброжелательным взглядом. Элли слышала удаляющиеся шаги Ли, и вновь доктор повернулся к ней.
– Прости за неудобства, но мне придется включить еще одну лампу.
Элли закрыла глаза, и врач щелкнул выключателем. Затем он закрыл дверь, которую Ли по невнимательности оставил открытой.
Оставшись наедине с доктором, Элли решилась задать вопрос, который мучил ее с тех пор, как она очнулась.
– Доктор, я…
– Ты просто потеряла сознание, детка, – не спешил развеять ее сомнения док, проверяя пульс, – просто потеряла сознание. Переволновалась в день своего венчания или же это реакция организма на приступ эпилепсии, – предположил он.
Последовавшее молчание лишь подтвердили его подозрения.
– Тебе было тяжело, Элли?
Элли покачала головой, боль вновь пронзила ее тело.
– Нет, как обычно.
– Долго это продолжалось? – опять спросил врач, приложив холодный мокрый компресс Элли на лоб, и потянулся за тонометром, чтобы измерить давление.
– Две… три минуты, наверно столько. Я готовилась к церемонии. Я… я думала, что справлюсь с этим. Смогу забыть о боли и просто венчаться, я думала, что никто… никто не узнает.
Врач промолчал и лишь записал показания тонометра. Ему нечего было сказать, он думал так же: организм просто восстанавливал силы после приступа. Слабость, ощущение дезориентации, головная боль сделали свое дело. Глупо было надеяться, что она сможет скрыть симптомы болезни от окружающих. Глупо, но она все-таки отправилась на свою свадьбу.
С невозмутимым видом врач снял манжету тонометра с руки Элли и взял со стола градусник.
– Несмотря на приступ, как ты себя чувствовала?
– Нормально, – прошептала Элли и тут же повторила более уверенно: – Нормально.
Он окинул ее недоверчивым взглядом.
– Ты регулярно принимаешь лекарства?
Элли кивнула, градусник начал пищать и, вынув его, врач посмотрел на температуру.
– Я их ненавижу.
– Я знаю, – ответил док и помог ей присесть на кушетке.
Затем снял с шеи стетоскоп и начал прослушивать Элли.
Она отлично знала все процедуры и знала, что будет дальше, знала наизусть все вопросы, которые врач будет задавать.
Потом он помог ей прилечь и начал готовить шприц.
– Сейчас будет немного больно, словно комариный укус. – Он протер руку Элли спиртом.
Элли глубоко вздохнула и зажмурилась в ожидании.
– Ли очень долго не было в Сандауне и на ранчо, но он неплохо держится, верно?
– Но ведь он не знает ничего о твоей эпилепсии, не правда ли, Элли?
Элли хотела промолчать, но не смогла.
– Кое-что знает.
– Элли…
– Знаю, – начала Элли, – я должна была поговорить с ним, предупредить его о том, во что он ввязывается, но я не хотела говорить сегодня. Мне нужен был еще один день. Я хотела все рассказать, но не сегодня.
Врач убрал использованный шприц и остатки лекарств.
– Он должен знать все, вплоть до мелочей, чтобы понимать, чего ожидать, – произнес он и заботливо похлопал Элли по руке. – Знать, как реагировать.
Элли не смогла сдержать слез.
– Почему… почему именно со мной?
Годы страданий и злости, жалости к себе из-за разбитых надежд.
– И почему… хотя бы один день, этот день не мог обойтись без… – Элли разрыдалась.
– Милая, – улыбнулся док и продолжал более настойчиво: – Всего лишь один день, один плохой день в череде хороших, которые, несомненно, настанут.
– И я смогу дождаться их? – прошептала Элли в отчаянии.
– Ты сильная, тебе все по плечу. Ты сильнее некоторых людей, которых я знаю. Ты обязательно справишься, ведь до сих пор ты отлично справлялась. А теперь ты не одна, вместе с мужем вы все преодолеете, и у вас будет замечательная жизнь.
Замечательная жизнь. Элли с трудом верилось в произнесенные доктором слова, ведь ее настоящее – это эпилепсия.
Когда-то ужасное слово стало приговором, который развеял надежды на счастливую жизнь. Хотя родители делали все, чтобы сделать Элли счастливой, но она не была счастлива, она жила в постоянном ожидании приступа.
Большую часть времени Элли проводила дома, ее оберегали от любых потрясений и особенно от злых языков и жестоких сверстников, которые ничего не понимали и боялись ее. И если бы родители знали, как ей тяжело жить такой изолированной жизнью, им стало бы еще труднее.
Лекарства могли лишь сгладить, но не предотвратить очередные приступы эпилепсии, изматывавшие ее каждый раз настолько, что не хотелось дальше жить.
В такие моменты она не принадлежала самой себе, словно кто-то другой проживал ее жизнь за нее.
Она не была в восторге от идеи постоянно принимать таблетки, хотя они и ослабляли боль и действовали как снотворное, – она знала, что, приняв их, она не сможет себя контролировать.
Наконец Элли заснула без особой надежды на то, что сможет когда-либо вернуться к нормальной, счастливой жизни.
– Как она? – наконец спросил Ли, когда доктор Лундстрем вошел к нему в комнату ожидания, где Ли провел, казалось, бесконечные минуты, бездумно листая журналы.
В ответ доктор лишь улыбнулся.
– С ней все в порядке, она заснула. Сейчас сон пойдет ей на пользу. Отвези ее домой и дай отдохнуть, а утром она будет как новенькая.
– Так всегда бывает?
Врач положил руку на плечо Ли.
– Нет, сынок, не всегда. Просто слишком много потрясений для нее за такой короткий период. Месяц назад умер отец, а теперь она уже твоя жена. Волнение и стресс сделали свое дело, вдобавок она осталась одна, и все заботы легли на ее хрупкие плечи. С ней все будет хорошо. Дай ей отдохнуть, а когда она проснется, то сама расскажет все, что тебе нужно знать.
Врач смотрел на Ли добрыми и заботливыми глазами.
– Я хочу, чтобы вы мне все рассказали, док.
Врач ждал такой просьбы, но лишь покачал головой в ответ.
– Нет, пусть все расскажет Элли.
