— Я как раз подумал, что одежда Лолиты будет на вас лучше смотреться, чем простыня, которая, правда, вам так понравилась.
Глаза Саманты встретили взгляд мужчины, устремленный — или это только показалось? — на ее грудь, слегка выступающую под мягкими складками бирюзового шелка. Девушка откинулась на спинку кресла.
— Лолита? Она?..
— Моя племянница.
— Она… уехала?
— Да. Благодаря вашему брату.
Тон испанца заставил Саманту еще больше вжаться в кресло, но тут его снова дошли до ее сознания, и она с волнением спросила:
— Вы думаете, Лолита убежала с Роджером?
— Я не думаю, я знаю. В последний раз ее видели четыре недели назад на мотоцикле вместе с вашим братом, они уезжали из деревни по направлению к Кордове.
Саманта ошеломленно смотрела на мрачного собеседника. Неужели Роджер действительно так глуп, что связался с девушкой из семьи этого человека?
— Если вы в этом так уверены, почему не заявили куда следует?
— Я уезжал по делам в Мадрид, а когда вернулся, их и след простыл. С тех пор ее никто не видел и никто о ней не слышал.
— Послушайте, сеньор Гонсалес. — Саманта подалась вперед, — очевидно, вы беспокоитесь о своей племяннице, но я абсолютно уверена, что в отношении Роджера вы ошибаетесь. Если даже он и подвез ее, то недалеко. Сколько ей лет?
— Шестнадцать.
— Тем более это доказывает вашу ошибку: Мой брат никогда бы не связался с шестнадцатилетней девочкой. Он на девять лет старше нее и не крадет детей. — Саманта улыбнулась холодно и недоверчиво. — Скорее всего, она убежала с мальчишкой-ровесником. У нее были друзья-мальчики?
— Был один неподходящий юнец какое-то время назад, но я его отвадил.
Ясно, что он сделал это с удовольствием, подумала Саманта.
— Но какое вам дело до ее дружбы с кем-то? — спросила она. — Вы всего лишь ее дядя.
— Мой брат и его жена умерли. Племянница с двухлетнего возраста под моим попечительством.
— Понимаю. — Внезапная холодность его тона на мгновение обескуражила Саманту, но она взяла себя в руки и продолжала спокойнее: — Уверена, что вы ошибаетесь в отношении Роджера. Правда, он был в Испании месяц назад, но не собирался посещать Кордову. — Брат ехал на юг, к морю.
— Очень вероятно. Но он достаточно хитер, чтобы сначала поехать на север, а затем вернуться.
— Нет, это не так. — Расстроенная, Саманта оперлась на подлокотники кресла. — Может быть, ваша племянница и попросила подвезти ее. Но, вероятнее всего, она встретилась где-то со своим мальчиком. К примеру, они договорились о встрече за деревней и уехали вместе раньше, чем вы заметили ее отсутствие. Да, это наиболее вероятное объяснение, — заключила она и, торжествуя, посмотрела на него.
Но глаза его были как сталь.
— До чего трогательно! — усмехнулся он. — Но, к сожалению, должен вам сказать, что того молодого человека по моему поручению скоро нашли и очень строго допрашивали. В любом случае, он бы никогда не осмелился снова встать у меня на пути. — По его тонким губам пробежала усмешка. — Нет, это мог быть только посторонний, иностранец, который так неумен, что влез в мою семью.
— Послушайте, — Саманта в отчаянии всплеснула руками, — Роджер и я очень близки. Мы…
Девушка замолчала, кусая губы. Она не собиралась рассказывать этому человеку больше, чем необходимо. Конечно, она ничего не расскажет о тех горестных годах, когда их родители жили вместе. Но еще более горькое время наступило потом, когда мать после развода вторично вышла замуж, и Саманта вместе с братом оказались в чужой семье, никому не нужными. Не расскажет она и о том, что они с Роджером пережили, испытывая чувство боли и потерянности.
Сознавая, что испанец следит за ней, ловя малейшие признаки слабости, Саманта продолжала:
— У нас с Роджером нет секретов друг от друга. Если бы он действительно был так глуп, чтобы убежать с шестнадцатилетней испанской девочкой, он рассказал бы мне об этом. Кроме того, он не бросил бы ее в Испании, а привез бы с собой в Манчестер, в квартиру, где мы с ним живем, а он определенно не привозил ее туда.
— Сейчас он там?
— Нет.
— Значит, в Испании?
— Я этого не говорила, — прошептала Саманта.
— Вам нет необходимости это говорить, отчеканил он. — Вы ехали на мотоцикле, чтобы встретиться с ним, так ведь?
— Нет. Однако я хочу сказать… — Она глубоко вздохнула. Этот человек так стремится поймать Роджера! Но, если даже он его и поймает, то рано или поздно убедится в его невиновности. Поэтому чем скорее это произойдет, тем лучше. — Хочу сказать, что я пригнала этот мотоцикл для него. Он полетел в Аликанте две недели назад, чтобы арендовать яхту.
— Ее название? — тут же спросил Гонсалес.
— Я не знаю, черт побери! — ответила Саманта сквозь зубы. — Но сейчас он где-то в Средиземном море или на полпути к Азорским островам, насколько мне известно. Думаю, пропутешествует недели две. Мы даже не договорились о точном времени встречи, решили только, что встретимся в гавани.
— Итак, вы меня проинформировали.
Отодвинув кресло, он встал, потянулся и подошел к Саманте. Затем присел на край стола и, приподняв одну ногу, положил крест-накрест на другую. Носок лакового сапога как бы случайно прошелся по обнаженной голени девушки. Та была уверена, что он делает все обдуманно, это одна из его уловок, чтобы нервировать ее.
— А почему вашему брату так необходимо заполучить этот странный мотоцикл?
— Ну, возможно, вы не много знаете о моделях мотоциклов… — начала она.
— Уверен, что вы можете меня просветить.
— Это коллекционный экземпляр «Харлея» — один из первых выпусков, очень ценный. Роджер нашел его ржавеющим на свалке и потратил целую зиму на то, чтобы привести в порядок. А теперь кто-то, кого он встретил в Гранаде, предложил за мотоцикл хорошие деньги, поэтому он позвонил мне и попросил его пригнать.
— Подвергая свою сестру всяким случайностям и опасностям, когда она будет мчаться одна по Испании, — фыркнул он.
— Не было никакой опасности, по крайней мере, до тех пор пока я не встретила вас, — возразила Саманта. — Кроме того, я привыкла ездить на мотоцикле. В настоящее время это самый лучший способ передвижения по Манчестеру.
— Вы работаете в Манчестере?
— Иногда.
— Чем вы занимаетесь?
Она пожала плечами:
— О, то одно, то другое.
Пусть думает что хочет. Она не собиралась рассказывать о себе больше, чем необходимо. Знание — сила, как говорят, а этот человек уже и без того знает о ней более чем достаточно, поэтому и имеет над ней определенную власть.
