Какую-то долю секунды Карли была уверена, что он упадет. У нее душа ушла в пятки, когда ей представилось, как ее раздавит лошадь, но каким-то чудом этого не произошло. Сэм восстановил равновесие и помчался вперед. Карли натянула повод, впервые осознав опасность. Только сумасшедшая может так носиться по прерии! Если бы Сэм упал, она могла серьезно пострадать, может быть, даже погибнуть.
Зейн остановился около нее.
— Вы в порядке?
Она кивнула, хотя ей показалось, что от пережитого потрясения дрожь пробрала ее до самых подошв модных сапожек.
— Вы побледнели.
— Ну, хорошо, я испугалась. Он мог упасть… я бы покалечилась. Или случилось что-нибудь еще хуже.
— Можно погибнуть и на дорогах Лос-Анджелеса.
С этим не поспоришь.
— Хотите вернуться?
— Нет.
Он улыбнулся ей, как будто это решение обрадовало его, и прищелкнул языком. Сэм послушно пошел рядом с кобылой.
Вскоре Зейн остановился на верху усыпанного цветами холма, откуда открывался вид на небольшую долину. Коровы щипали сочную траву. В этом месте ручей был шире и глубже, и по его берегам стояли купы деревьев.
— Ой, посмотрите! — воскликнула Карли, указывая на деревья. — Это олень?
Зейн кивнул.
— Олениха. С олененком.
— Неужели? Где он? Я не вижу.
— Там, слева от нее, за низкой веткой.
Карли, прищурившись, наклонилась, вглядываясь вперед. Она никогда бы не увидела олененка, если бы он не сделал шаг вперед.
— Какая прелесть!
Она прищелкнула языком, чтобы Сэм подошел поближе, но Зейн удержал ее.
— Если вы спуститесь туда, вы их спугнете.
— Да, вы правы.
Олениха вышла из-под прикрытия деревьев и, подняв голову, начала принюхиваться. Олененок не отходил от нее ни на шаг.
— Какие они красивые! Жаль, что у меня нет фотоаппарата, — тихо сказала Карли.
— В следующий раз, — успокоил ее Зейн.
«В следующий раз!» — эта мысль обрадовала ее.
Они посидели на холме несколько минут, наблюдая, как олениха с детенышем пробираются среди коров к ручью. Ушки олененка подрагивали?
Карли перевела дух, когда олени скрылись в зарослях. Ей пришлось признать, что ничего подобного она никогда не видела в Лос-Анджелесе.
— Вы часто бываете здесь? — спросила она.
— Часто.
— Приезжаете посмотреть на оленей?
— Нет, — ответил он, улыбнувшись. — Приезжаю, потому что это моя земля.
— Ваша? — удивилась Эйлин. — Я думала, все эти угодья являются собственностью Джерри и Бренды.
— Нет. Этот крошечный уголок земли принадлежит мне.
— Коровы тоже ваши?
— Нет, Джерри Кларка. Он арендует у меня пастбище. Через пару месяцев у меня будет уже достаточно денег, чтобы начать строительство собственного дома.
— О, — уважительно произнесла Карли. — Поздравляю.
— Спасибо. — Зейн показал на небольшую рощу. — Дом я поставлю, наверное, там.
— Удачное место, — одобрила Карли. — А какой дом вы хотите построить?
— Пока не решил. Но, думаю, он будет двухэтажным, с красной черепичной крышей, и с камином в гостиной. Возможно, сделаю еще один камин в спальне. — Зейн посмотрел на небо. — Уже поздно, пора возвращаться, а то миссис Кларк, наверное, уже беспокоится о вас.
— Не сомневаюсь, — согласилась Карли.
Она бросила последний взгляд на долину. Ей почему-то не хотелось покидать этот чудесный уголок. Она представила себе добротный деревенский дом с кирпичной трубой, из которой вьется дымок. В просторной гостиной стоит пара кресел-качалок. В одном из них сидит она с младенцем на руках.
Испугавшись своих мыслей, Карли торопливо последовала за Зейном.
— О чем ты думаешь? — спросила Бренда.
— Да так, ни о чем.
Они сидели на диване перед камином. Карли смотрела на ребенка, лежавшего на коленях у матери. Маленький Джей Джей был очаровательным малышом. Карли в отличие от большинства женщин никогда не умилялась при виде пухлых младенцев. Они, конечно, были трогательными, но не вызывали у нее желания завести семью, детей. Ей нравилось быть независимой, она любила свою работу, лос-анжелескую квартиру и с удовольствием общалась с друзьями. С Ричардом она рассталась в том числе и потому, что он требовал, чтобы она бросила работу, сидела дома и воспитывала детей. Карли же не хотела сужать свой мир до размеров кухни.
Сейчас, глядя на розовощекого Джей Джея, она поймала себя на том, что пытается представить себя в роли матери вот такого карапуза — с темными волосами и с синими глазами Зейна.
— Как ты покаталась? — спросила Бренда.
— Нормально. Почему Зейн не женат?
— Вот оно что… — понимающе протянула Бренда.
— Не смотри на меня так, — сердито буркнула Карли. — Мне просто интересно. В конце концов, он же не урод, а совсем даже наоборот.
— Мы, кажется, договорились, что он потрясающий мужчина, — напомнила Бренда.
— Помню, помню, — успокоила ее Карли. — Так почему он не женат?
— Понятия не имею. Зейн не распространяется о личной жизни. Я однажды спросила его, но он перевел разговор на другую тему. Я знаю только, что все киски с пряжками сходили по нему с ума, когда он выезжал в турне.
— Киски с пряжками?
— Поклонницы ковбоев, участвующих в родео.
— Понятно.
— Как бы там ни было, я думаю, что он влюбился в одну из них. Это все, что мне известно. Как далеко они зашли и почему расстались, — Бренда пожала плечами, — я не могу сказать.
***
После ужина Карли направилась в конюшню.
И, уже подходя, услышала гул взволнованных голосов. Десяток ковбоев, устроившихся на ограде, что-то кричали хором.
Двое из них посторонились, чтобы она могла увидеть то, что там происходит. Сквозь перекладины ограды Карли увидела Зейна верхом на бешено лягавшемся сером коне.
— Ну и ну! Клянусь, он сделает это! — воскликнул один из мужчин. — Он одолеет этого дикаря!
— Ставлю пять долларов на серого.
— Десять на Роуна Игла.
Карли не сводила глаз с Зейна. Он прилип к седлу, как репей к попоне. Его шляпа слетела, на лбу выступили капельки пота, черные глаза сверкали буйным весельем, в то время как конь, стараясь сбросить седока, носился из одного конца загона в другой.
Зейн выглядел таким же необузданным, как серый конь. Карли снова пожалела, что у нее нет с собой фотоаппарата.
