— Спасибо.
— Учитывая все эти факторы, — продолжил он, — в нашем агентстве сложилось мнение, что в нынешних обстоятельствах мы с вами можем оказаться полезными друг другу.
Я почувствовал, как левый уголок рта машинально пополз вверх. «Сложилось мнение». Я уже давно заметил: если крупная организация начинает использовать безличные обороты, значит, она собирается вас подставить. Она словно старается вас убедить, что нет никакого определенного физического лица, ответственного за принятое решение. Подлое, скверное решение всегда принимает анонимный преступник.
— Вы узнали о возникших у меня неприятностях поразительно быстро, — заметил я. — Должен поблагодарить вас за столь своевременное проявление заботы о моем благополучии.
Он покраснел, услышав это.
— Пока я не могу согласиться ни с одним из ваших идиотских рассуждений о предрасположенности и тэ дэ. Мне кажется, вы придумали эту программу только для того, чтобы получить на ее разработку побольше денег. Я просто верю в судьбу, счастливую или нет, и в данный момент она не кажется мне счастливой. Кроме того, меня абсолютно не волнует, что именно вам известно обо мне. Почему бы не сказать прямо, что вам от меня нужно и что вы предлагаете взамен?
Доктор Бервик, прежде чем Коллинз успел ответить, презрительно хмыкнул, вскочил на ноги, преодолел разделявшее нас пространство и, испепеляя меня взглядом, замахал пальцами перед моим носом так, словно нарезал салями.
— Молодой человек! — сказал он. — Только глупец может гордиться собственным невежеством! Вы не знаете всех фактов и тем не менее считаете возможным критиковать результаты сложнейших исследований, на которые ушли годы! Как вы смеете отрицать теорию вероятности, если являетесь ее живым доказательством? Вы…
— Доктор Бервик, — едва слышно произнес Коллинз.
Однажды я видел человека с таким выражением лица и в такой позе — глаза широко открыты, плечи напряжены, голова откинута назад, — ему как раз выстрелили в спину из засады.
Бервик потупил взор и медленно повернулся к Коллинзу.
— Боюсь, я на мгновение вышел из себя, — процедил он и сел на свое место.
— Вас можно понять, — сказал Коллинз. — Впрочем, как и состояние мистера Уайли в сложившейся ситуации.
Мне показалось, что из моих ушей клубами повалил дым и начал подниматься по спирали к потолку с флюоресцентными светильниками. В душе я понимал, что Коллинз издевается надо мной. Он просто хотел подержать меня в подвешенном состоянии. Он знал, что мне наплевать на любые гипотезы Бервика, что мне нужны только ответы на вопросы. Я решил, что он еще тот сукин сын.
— Ничего особенно опасного в вашем задании не будет, — сказал он. — Просто вам придется совершить небольшую поездку, поговорить с определенными людьми, немного поработать ногами и передать добытые сведения одному из наших представителей. Скорее всего, задание превратится в достаточно приятный отпуск.
Я, конечно, находился не в том положении, чтобы подвергать сомнению порядочность незнакомого мне человека, но не мог не вознегодовать, сообразив, что должно произойти.
— И если я соглашусь выполнить для вас эту работу? — спросил я.
— В этом случае, — сказал он, — я уверен, что о ваших неприятностях в Нью-Йорке можно будет забыть навсегда.
— Понятно. И где именно я должен провести этот приятный отпуск?
— В основном в Италии. Хотя не исключено, что концы этого дела обнаружатся и в других странах.
Ладони у меня стали влажными, сердце забилось чаще. Когда я наконец заговорил, голос прозвучал необычно резко:
— Если вы имеете в виду то, о чем я подумал, то я буду полным дураком, приняв ваше предложение. Уж лучше предстать перед судом по обвинению в убийстве здесь, в Штатах, чем совать нос в дела организации, чей головной офис находится в Палермо. Нет, спасибо. Верните меня туда, где нашли.
Он улыбнулся и отрицательно покачал головой.
— Мой интерес к международной преступности можно считать чисто теоретическим, — заверил он меня. — И я не испытываю ни малейшего желания шпионить за мафией. За это мы все платим ФБР.
— Что же вам нужно? — спросил я, почувствовав, как моя догадка упала в море ложной интуиции, почти без звука, не подняв и ряби.
— Ватикан, — сказал он. — Я хочу внедрить вас в Ватикан.
III
Славная верная Эйлин. Я, совершенно выбившись из сил, лежал рядом с ней и смотрел на потолок. Она молчала, опустив голову на мою вытянутую руку и разбросав темные волосы по подушке. Я затягивался, а потом смотрел, как клубы дыма поднимаются в тусклом свете.
В комнате было прохладно и тихо. Мы отдыхали.
— Да, туго мне пришлось.
— Ты это о чем? — не поняла она.
— О том, что со мной на днях случилось, — объяснил я. — С меня взяли клятву хранить тайну.
— Ну и что?
— И я хочу обо всем рассказать тебе.
Я провел пальцами по ее телу и сообщил:
— Уезжаю в Европу.
Она подвинулась ближе.
— Хорошо, — сказала она, и я почувствовал всей правой стороной тела ее тепло и мягкость. — Когда?
— Во вторник.
Ее мышцы напряглись.
— Осталось всего три дня, — сказала она, — а я…
— Прости. Я не хотел, чтобы так получилось.
— Она красивая?
— Девушки здесь ни при чем, я еду один, по делу, о котором хотел…
— Однажды ты брал меня с собой в деловую поездку. Я играла роль твоей секретарши, чтобы не возникло проблем с налогами.
— Сейчас совсем другая ситуация, — сказал я.
— Значит, ты спишь с кем-то еще.
— Нет, милая, — возразил я. — Ты моя единственная дама сердца, и я не собираюсь ничего менять. Я хотел тебе все рассказать, но ты не желаешь слушать.
— Слушаю. Говори.
— Я должен выполнить одну работу, — сказал я. — Она касается человека, который раньше был священником.
— Насколько я знаю, все священники умны и хитры, — сказала она. — Что он натворил?
— Украл три миллиона долларов и смылся из Рима.
— Почему именно ты должен его найти?
— Давай не будем об этом, — проворчал я. — Просто должен.
— У кого-то что-то есть на тебя?
— Возможно.
— Мне кажется, ты врешь.
— Почему?
— Священник не способен на подобный поступок.
Признав довод неопровержимым, я сказал:
— О'кей, я разоблачен. У меня назначено свидание с Софи Лорен.
Она легонько шлепнула меня, и я сменил тему разговора наиболее подходящим к такой ситуации способом.
