Словом, посетитель был незнакомцем. Что само по себе было странно, поскольку незнакомцы никогда не появлялись на острове.
И определенно никогда не посещали Эмму.
Должно быть, произошла какая-то ошибка. Наверняка. С какой стати незнакомый мужчина станет искать с ней встречи, если, конечно, слухи о ее наследстве не распространились за пределы острова — а Эмма постоянно молилась, чтобы этого не произошло.
Мужчина двинулся к дому, и Эмма, впервые посмотрев ему в лицо, с упавшим сердцем поняла, что из всех неудачных дней нынешний может оказаться самым скверным.
Потому что посетитель не был незнакомцем. Отнюдь.
Глава 2
— О Боже, — вымолвила Эмма, судорожно стиснув ручку нижней половинки двери.
Она узнала его сразу. Сходство между этим мужчиной и ее покойным мужем всегда казалось невероятным пронзительные ореховые глаза, темные волосы, чуть длиннее, чем требует мода, точнее, требовала, когда Эмма в последний раз была в Лондоне, ну и прочие черты, считающиеся непременным атрибутом красивого мужчины: широкий гладкий лоб, раздвоенный подбородок и сильная челюсть.
Правда, Джеймс был крупнее кузена — на голову выше и гораздо шире в плечах, но Эмма всегда считала, что именно физическая оболочка Стюарта служила вместилищем более одухотворенной души.
— О Боже, — повторила она, ощутив внезапную сухость во рту.
Клетус шагнул вперед, и фарфор в буфете откликнулся тревожным звоном.
— Ладно, — заявил он. — Барон он или нет, но я его прикончу.
Эмма с опозданием поняла, что говорит вслух. И хотя она охотно бы посмотрела, как ее юный сосед вытрясет душу из графа Денема, не так-то просто объяснить безвременную кончину столь важной персоны у нее в гостиной, не говоря уже о том, что ей не нужен еще один покойник.
Круто развернувшись, Эмма выставила перед собой руки с намерением остановить Клетуса, рванувшегося к двери, но ее ладони уперлись в стену из мускулов. Остановить Клетуса Мак-Юэна, одержимого навязчивой идеей, было ничуть не легче, чем разъяренного быка. Тем не менее Эмма уперлась каблуками в половицы, не собираясь сдаваться.
— Нет, нет, мистер Мак-Юэн, — с натугой проговорила она. — Это не лорд Маккрей. Уверяю вас.
Темные брови Клетуса сошлись на переносице.
— Вот оно, значит, как? — осведомился он, очевидно, полагая, что она пытается его одурачить. — Если это не Маккрей, то кто же?
— Никто, — поспешно сказала Эмма. — Во всяком случае, вас это никак не касается.
Милостивый Боже, до чего же он сильный! Прямо как паровой каток. Клетус Мак-Юэн был слишком строго воспитан, чтобы коснуться женщины без ее на то разрешения, но в своем стремлении добраться до мужчины, которого считал своим соперником, он схватил Эмму за плечи и попытался, стараясь не причинить ей вреда, отодвинуть в сторону. Однако Эмма только крепче уперлась ногами в пол, полная решимости удержать его в доме.
— Послушайте, мистер Мак-Юэн, — произнесла она сквозь стиснутые зубы с дрожащими от напряжения руками. — Разве вас не ждут дома? Наверняка ваша матушка беспокоится…
Глубокий голос Джеймса раздался раньше, чем она ожидала. Это и в самом деле был низкий голос, даже более низкий, чем ей запомнилось, рокочущий бас, требовавший немедленного подчинения. От его звука половицы содрогнулись, казалось, с не меньшей силой, чем под огромными ступнями Клетуса.
— Что, — прогремел Джеймс Марбери, — здесь происходит?
Эмма вскинула голову. Через завесу спутанных кудрей она увидела графа Денема, стоявшего по ту сторону двери с недоуменным взглядом. С коротким стоном Эмма снова опустила голову и напрягла все силы, удерживая Клетуса на месте.
А затем, прежде чем она поняла, что происходит, ее оторвали от Клетуса, подняли в воздух и бесцеремонно опустили на подушки дивана.
Так, во всяком случае, ей показалось. Только что она боролась с Клетусом, пытаясь удержать его от убийства ближайшего родственника ее мужа, а в следующее мгновение очутилась на диване, оглушенная яростным лаем Уны, наскакивавшей на двух мужчин.
А Клетус, четыре года подряд занимавший первое место по метанию шеста, самый сильный и крупный мужчина на острове, неуклюже пятился назад, получив мощный удар в челюсть, направивший его… прямиком в буфет.
— Нет! — Вскочив на ноги, Эмма ринулась вперед в ту самую минуту, когда граф Денем занес руку для следующего удара. Он помедлил ровно настолько, чтобы одарить Эмму покровительственной улыбкой, подкрепленной теплым блеском карих глаз.
— Не бойся, Эмма, — галантно произнес он. — Я позабочусь, чтобы этот юный наглец впредь не распускал руки.
— Но…
Слишком поздно. Клетус, еще не очухавшийся от первого удара, даже не заметил приближения второго. Эмма с ужасом наблюдала, как буфет разлетается на куски под его внушительным весом. Стопки фарфоровых тарелок взмыли в воздух, а затем медленно — так, во всяком случае, показалось Эмме, — опустились на поверженного шотландца.
Первыми упали суповые миски. Затем пришла очередь судков для приправ и уксуса. За ними последовали десертные тарелки и, наконец, дождем посыпались чашки с блюдцами.
Эмме казалось, что катастрофа продолжалась несколько часов, но, по-видимому, все произошло за считанные секунды, иначе граф наверняка поймал бы больше чем одну чашку, которую он подхватил за секунду до того, как та присоединилась к осколкам, устилавшим пол вокруг неподвижного тела Клетуса Мак-Юэна. Когда последний предмет завершил свое земное существование, разлетевшись вдребезги, Клетус застонал и приподнялся на локте с озадаченным видом.
— Что случилось? — поинтересовался он, стряхивая с груди осколки фарфора.
Эмма молча взирала на то, что некогда было сервизом на восемь персон из тончайшего белого фарфора, расписанного по краям гирляндами из роз, и от которого не осталось ни одного целого предмета, за исключением чашки в руке у графа. Уна фыркнула носом и пристроилась у ее ног, неодобрительно поглядывая на мужчин.
Джеймс первым нарушил молчание. Перевернув чашку, он посмотрел на надпись на донышке и приподнял брови.
— «Лимож», — прочитал он вслух — Довольно мило. — Это небрежное замечание явилось последней каплей. Как это похоже на Джеймса Марбери, девятого графа Денема! Уничтожить единственную вещь, которая имела для нее какую-либо ценность, точно так же, как он проделал это однажды год назад.
Шагнув вперед, Эмма выхватила чашку из его пальцев.
— Да! — выкрикнула она во всю мощь своих легких. — Это было довольно мило, не правда ли? До тех пор, пока вы не ворвались сюда и не разбили все вдребезги!
Граф заморгал, уставившись на нее. Он явно опешил, но Эмма была слишком сердита, чтобы считаться с его чувствами.
— Ворвался? — повторил он таким тоном, словно она задела его до глубины души. — Прошу прощения, Эмма, но мне показалось, что на тебя напали. Надеюсь, ты простишь мне столь джентльменский поступок, как попытка защитить тебя!
