— Точно, Валькирия. Ну прям Ханна Рейг, — восхитился Сидоров и тут же подозрительно посмотрел на товарища. — А ты, дружище, откуда все это знаешь?
— Так я здесь уже был три года назад, — простодушно ответил Иванов, — проходил переподготовку на тогдашнюю модификацию «сухого». А за две недели до окончания курса подцепил ветрянку. Прикинь, вроде детская болезнь, а я чуть ласты не склеил. Потом еще полгода служил пешим по летному.
— Круто, — хмыкнул его товарищ, следом задав мучивший его вопрос: — Слушай, а откуда она вообще здесь взялась, баб вроде в летные училища не брали?
— Не знаю, — пожал плечами капитан. — Только мне один из инструкторов говорил, что ее вроде готовили в отряд космонавтов. Но что-то там не срослось, вот ее и направили сюда.
Иванов хотел еще чем-то дополнить свой рассказ, но у преподавателя кончилось терпение.
— Эй, камчатка, — заложив руки в бедра, майор грозно сощурила свои большие карие миндалевидные глаза. — Если не прекратите бормотать, ваша сладкая парочка расстанется. Ясно?
— Так точно, — дуэтом ответили оба капитана.
— Отлично, продолжаем лекцию…
Барабанная дробь в дверь отвлекла преподавателя от темы.
В кабинет вошел посыльный по штабу. Козырнув, сообщил:
— Товарищ майор, вас срочно вызывают к начальнику центра.
— Поняла, сейчас иду, — серьезно ответила Серпень. Когда посыльный вышел, строго обратилась к слушателям: — Товарищи офицеры, откройте секретки и самостоятельно ознакомьтесь с первой главой; если что-то будет непонятно — разберем эти вопросы позже.
Штаб центра находился с противоположной от учебных корпусов стороны плаца.
Надев на голову пилотку, майор Серпень быстрым шагом, звонко постукивая каблучками, пошла по мокрому асфальту.
Дежурный офицер, заметив приближающуюся женщину, поспешно открыл перед ней дверь, сам вытянулся во фрунт, как перед главнокомандующим. Лицо Натальи Серпень оставалось непроницаемым, она лишь едва заметно кивнула в знак благодарности.
Пройдя по широкому коридору, молодая женщина поднялась на второй этаж и вошла в приемную начальника центра.
Референт, грузная пожилая прапорщик, увидев Серпень, тихо произнесла:
— Проходите, вас ждут.
— Разрешите, Николай Иванович, — отворив массивную полированную дверь, спросила майор.
— Входи, Наталья Александровна, — приветливо кивнул начальник центра. Пятидесятилетний генерал-майор был невысоким, поджарым мужчиной, сохранившим спортивную форму бывшего гимнаста, действующий летчик едва ли не каждый месяц выполнял полную программу высшего пилотажа. Со своими подчиненными он всегда начинал разговор о делах центра. — Как новая группа?
— Еще не знаю, — ответила Серпень, — сегодня первый день. Но люди все взрослые, летчики первого класса. Да и понимают, что их командировали не на пикник. Думаю, сработаемся.
— Это хорошо, — скупо улыбнулся генерал-майор. — Кого порекомендуешь вместо себя?
— Как это «вместо себя»? — нахмурилась брюнетка.
— Есть приказ тебя откомандировать в распоряжение командующего ВВС ПВО. Причем бессрочно, — серьезно ответил Николай Иванович, в его глазах читалось легкое недоумение. — Что-то весьма серьезное, Наташа, даже мне не сказали, в чем дело.
— Когда выезжать? — коротко спросила Серпень, она была человеком военным, что называется, до мозга костей и приказы привыкла выполнять, а не обсуждать.
— Завтра утром командующий тебя ждет, — проговорил генерал. — Документы на командировку в строевой части уже готовят.
— Иду собираться, — козырнув, майор Серпень круто развернулась лицом к двери…
Глава 2 Ястребы большезвездные
Возвращение корабля в порт — это воистину величественная картина, но когда видишь, как на базу прибывает эскадра, такое зрелище мало у кого не захватит дух.
Современная тактическая авиаударная группа будет повнушительнее любой эскадры времен Второй мировой войны.
Возвращение атомного авианосца «Нимитц» с кораблями сопровождения с высоты холмов Гавайского острова Оаху, где находилась главная военно-морская база США, выглядело угрожающе-величаво.
Впереди параллельными курсами, разрезая острыми носами толщу воды, двигалась пара ракетных эсминцев типа «Кидц», стремительные, как пиратские шхуны, готовые в одно мгновение наброситься на любую жертву, лишь бы прозвучала команда «Фас!».
За эсминцами шел тяжелый атомный крейсер «Аляска», современная и грозная машина уничтожения. Но крейсер смотрелся игрушкой на фоне двигающегося у него в кильватере плавучего аэродрома почти на сотню летательных аппаратов атомного авианосца «Нимитц», за которым, подобно королевской свите, двумя рядами следовали полдюжины фрегатов типа «Нокс» и уж совсем вдали угадывались силуэты пары ракетных эсминцев и еще одного атомного крейсера.
Знающие люди были в курсе того, что всю эту мощь можно увидеть невооруженным взглядом лишь на подходе к местам базирования, а в походном ордере корабли сопровождения рассредоточиваются на десятки миль от авианосца и берегут его не хуже, чем муравьи свою королеву. Да плюс еще в океанских глубинах рыскает пара ударных атомных субмарин, готовых сойтись в смертельном бою с любой чужой подлодкой, проявившей любопытство к плавучему аэродрому.
Тактическая ударная авиагруппа пробыла в походе почти два месяца и, переплыв Тихий океан, дошла до берегов Южной Кореи, после чего, проведя совместные учения с флотами Японии и Кореи, теперь возвращалась на главную базу Третьего флота США. Сейчас прибытию в Перл-Харбор радовались все, от рядового матроса до командиров кораблей. Впереди их ждали увольнения на берег, сопровождаемые доступными девушками, барами; встречи с семьями, родными и близкими. А главное, все с нетерпением ожидали причитающиеся им премиальные за поход и боевые стрельбы.
Радовались все, кроме командующего эскадрой адмирала Ричарда Нильсона. Высокий, костлявый, с грубым обветренным лицом настоящего морского волка, он почти сорок лет отдал службе в военно-морском флоте под звездно-полосатым флагом. Ему все удавалось по службе, и Ричард стремительно поднимался по карьерной лестнице, по крайней мере, так было до этого похода.
«И, главное, ничто не предвещало беды», — с горечью подумал Нильсон. Сидя в глубоком кожаном кресле, он забросил ногу на ногу и задумчиво выбивал барабанную дробь длинными пальцами по коленной чашечке. Участвовать в торжественной швартовке адмирал не хотел, сославшись на недомогание, заперся в своей каюте, к великой радости подчиненных ему офицеров и, в первую очередь, командира авианосца, для которого присутствие на капитанском мостике вышестоящего начальства было как тесак гильотины по причинному месту. Адмирал его ни в чем не винил, он сам был таким же когда-то, рвущимся ввысь, к свободному полету, к большим звездам. Теперь его звезды стремительно стали тускнеть. И ведь ничто не предвещало беды…
