Проклятая Черная площадь! Никто не отбелит тебя. Как много печали и горя Ты людям уже принесла. О сколько детей ты убила! Скольким инвалидность дала! Будь проклята, богом забыта, Тебя не отмыть никогда!..
Дальше здания менее разрушены. Становится оживленнее. Навстречу едут машины, снуют торговцы с повозками, груженными различным товаром, проходят женщины в паранджах и с детишками на руках. Работают лавки, ремонтные мастерские. Нормальная жизнь.
Проезжаем «площадь Пушкина».[15] Поворот — и вот центральная, единственная относительно безопасная улица в Кандагаре. По ней даже можно ходить пешком, если есть желание взбодриться.
Последний поворот — и мы медленно въезжаем на территорию Управления МГБ Афганистана. Небольшой, довольно уютный дворик с апельсиновыми деревьями и высочайшими кустами роз. Таких кустов я еще не видел. А какие розы на них цвели: рубиновые, темно-красные, розовые, кремовые, желтые, бордовые! С разрешения богбона (садовника) я постоянно срезал по семь роз, которые очень долго свежими стояли у меня на столике в комнате.
В двухэтажном здании — когда-то это была гостиница — находились кабинеты руководства, секретариат и наша мошаверка.
Мошаверка (вольное производное от слова «мошавер») состояла из двух небольших комнат с окнами: одно выходило во двор Управления, второе — на «зеленку». В этих комнатах проводились совещания, встречи с подсоветными, как мы называли наших афганских товарищей, и обеды.
Мошаверка также служила нам укрытием от душманских снарядов. После объявления в 1987 году правительством Афганистана политики национального примирения, «духи» до неприличия активно стали вести обстрел Управления. Мы попросили афганское руководство заделать кирпичом окно с видом на «зеленку». Они это сделали. В полкирпича заложили проем окна — какая — никакая защита от снарядов.
По периметру дворика, в одно-двухэтажных домиках, размещались различные службы. На северной стороне возвышался высочайший, метра в три, забор.
— За ним пакистанское консульство, — видя, с каким любопытством я разглядываю забор, сказал Женька-борода.
Удивленно смотрю на него? Может, прикалывает? Управление МГБ и пакистанское консульство — соседи? Что-то новенькое…
— Соседи, соседи, — читая мои мысли, продолжает Евгений. — А что? Очень удобно. Можно разрабатывать пакистанские спецслужбы, как говорится, не отходя от кассы. Привыкай, еще не то увидишь. Это — Афганистан!
— Всем в мошаверку, общий сбор, — раздался чей-то голос.
Короткий инструктаж шефа.
— Задача ясна? Вопросы есть? Вопросов нет. По местам. Сбор в 13.00. Тахир, Александр, — со мной, к начальнику Управления.
Входим в просторный и уютный кабинет начальника Управления. Навстречу из-за стола поднимается Гульхан. После традиционных приветствий Игорь Митрофанович представляет меня.
— Наш новый сотрудник, Александр. Владеет персидским языком.
Гульхан еще раз протягивает мне руку.
— А мы уже знакомы.
Шеф удивленно смотрит на меня и на него: «Когда успели?»
— В самолете познакомились, когда летели из Кабула. Мне его ящичек понравился, — и он весело подмигивает мне. — Что, Игорь Митрофанович? Поручим Александру городской отдел. Там работы непочатый край. Знание языка ему пригодится. В отделе по-русски почти никто не говорит.
— Правильное решение. Я и сам хотел вам предложить этот вариант, — соглашается шеф и обращается к Тахиру: — Подвези Александра в горотдел, в общих словах объясни что к чему, в частностях он сам разберется.
«Надеюсь», — подумал я. Туговато придется. У меня персидский язык, а здесь говорят на смеси дари с пушту — все равно что смесь украинского и грузинского языков.
Тахир, видя мое замешательство, одобряюще подталкивает в спину. Мол, не дрейфь, прорвемся. Как же эти восточные люди чутко понимают психологическое состояние человека! С этим мне еще придется столкнуться, да и самому чему-то от них научиться. Спасибо, дружище, ты снова меня поддержал, я твой должник.
* * *
Городской отдел, в котором мне предстояло начинать трудовую деятельность, находился на окраине Кандагара в пятистах метрах от «зеленки». До меня им практически никто не занимался, так что надо было начинать с нуля.
Тахир, познакомив меня с начальником отдела Гаузом, сказал:
— Ты осваивайся, а мне, извини, некогда, нужно к себе в отдел. Через два часа заеду. Пешком не ходи. Будут вопросы, звони.
Второй отдел — контрразведка — находился всего в двадцати метрах от горотдела. Почему нельзя ходить пешком, я потом на себе испытал.
Тахир ушел. Я остался один на один с начальником отдела товарищем Гаузом. В переводе с языка дари «Гауз» означало «толстый». Действительно «толстый» — при росте 176 см он весил всего 52 кг.
— Итак, дорогой товарищ Гауз, с чего начнем? — сказал я. — Давайте знакомиться с отделом.
По выражению Гауза я понял, что мой «хороший персидский язык» понятен только мне. Ясно. Попробовал объясниться как можно проще. Надо же! Меня поняли. Чем проще говоришь, тем тебя лучше понимают. Слышал бы мою речь наш преподаватель, больше двойки с минусом точно не поставил бы.
Принесли пачку документов. Оказывается, это агентурная информация. После долгих уточнений и дополнительных вопросов начинаю понимать смысл: «Три бандгруппы, численностью до пятнадцати человек каждая, планируют ночью войти в Кандагар. Целью одной бандгруппы является захват шестого отделения горотдела Управления МГБ». Шестое отделение дислоцировалось в Дехходже.
От напряжения даже руки вспотели. Первый день — и такая удача, это же человек пятьдесят душманов! Такими темпами мы их за неделю если не переловим, так перебьем. Глаза горят. Чем только до меня здесь занимались?
