Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
— Спасибо, что согласился помочь.
Ларше пожал плечами. Взглянув в зеркало заднего вида, он открыл дверцу и вышел на холод, оставив за собой шлейф аромата дорогого одеколона.
21.21, 24 декабря. Пошел сильный снег, тучи затянули ночное небо, свет праздничной иллюминации отражался от белоснежного асфальта, а люди темными силуэтами неслись по тротуару, спеша доделать последние дела. Она переключила приемник на другую волну. Голоса ее коллег с «Радио 5» звучали так возбужденно, как будто сообщали о конце света или начале третьей мировой войны. Снег под колесами машин превращался в грязное месиво. Она проехала мост Помпиду и обогнула большое здание-ковчег медиатеки. Вокруг царило нетерпеливое возбуждение, водители жали на клаксоны, рычали двигатели, звучала брань… Жеральд тоже злился — но молча: они опаздывали уже на два часа.
Кристина вернулась мыслями к письму. К женщине, которая его написала.
Из их затеи ничего не вышло. Ее спутник оказался прав — дверь им открыли всего в двух квартирах. В первой жила семья из шести человек, родители и четверо детей. Малышня носилась по комнатам и так вопила, что Ларше едва не сорвал голос, перекрикивая их. Он показал супругам письмо и объяснил суть дела. Те не сразу поняли, чего он от них хочет — все их мысли были заняты приготовлениями к ужину, — а когда наконец они включились в происходящее, мадемуазель Штайнмайер перехватила подозрительный взгляд, которым жена одарила мужа. Впрочем, его изумление показалось ей вполне искренним. Потом Жеральд с Кристиной пообщались с молодой парой, занимавшей одну из двух больших квартир. Муж держал на руках ребенка и обнимал за плечи беременную жену, и они выглядели очень дружными и счастливыми. «Интересно, мы будем такими же, когда поженимся? — подумала Кристина и тут же одернула себя: — Не будь идиоткой!» История с письмом явно потрясла обоих ее соседей. Молодая женщина воскликнула: «Господи, какой ужас!» — и едва не расплакалась.
По лестнице жених и невеста спускались молча.
Ларше не соизволил заговорить и в машине. Весь его вид — желваки на скулах, страдальчески сморщенный лоб — выдавал глухое недовольство поведением спутницы.
— Мы правильно поступили, — произнесла она с нажимом.
Жеральд не ответил. Он даже не кивнул, и Кристина разозлилась. Что за идиотская демонстрация? Что такого из ряда вон выходящего она совершила? Да они оба должны чувствовать себя виноватыми, потому что, скорее всего, не смогут спасти незнакомку, написавшую жуткое письмо! А может, дело вовсе не в письме? Женщина не могла не заметить, что Жеральд все чаще противоречит ей по любому поводу, спорит зло, «с сердцем», а потом неизменно спохватывается и пытается смягчить ситуацию улыбкой или шуткой. Он переменился к ней, и случилось это после того, как прозвучало слово «женитьба».
Рождество. Наш первый праздничный ужин «в семейной обстановке», черт бы его побрал! Сегодня с его родителями, завтра с моими… Понравится ли им Жеральд? А они ему?.. Не дергайся, Жеральд нравится всем. Коллегам, студентам, друзьям, автомеханику и даже твоей собаке… Ты поняла это в вашу первую встречу. На приеме в Капитолии, так ведь? Помнишь, сколько там было шикарных красоток в дизайнерских туалетах? А он выбрал тебя! Жеральд пил ром со льдом и лаймом — кайпиринья, так называется этот коктейль,[9] — вид у него был рассеянный, но он тебя заметил и подошел. Ты его отшила, но он не сдался, сказал: «Ваш голос кажется мне знакомым… Где я мог его слышать?» Ты долго и нудно рассказывала о своей работе на «Радио 5», а он терпеливо слушал. Не делал вид, а действительно слушал… Ты пыталась блеснуть умом и оригинальностью, и из этого, само собой, ничего не вышло, но Жеральду все твои слова казались ужасно забавными и невероятно увлекательными.
Да, Жеральда любили все, но ее родители — не все. Ее родители — Ги и Клэр Дориан. Дорианы из телевизора… Подите понравьтесь людям, которые брали интервью у Артура Рубинштейна, Шагала, Сартра, Тино Росси, Генсбура и Биркин…
«Ты прекрасно знаешь, как все будет», — поддал жару ее вечный мучитель — внутренний голос. Кристина ненавидела этот «глас рассудка», но за много лет привыкла прислушиваться к нему. Папиной реакции можно не опасаться, его в целом свете интересует одно: он сам. Нелегко прозябать в безвестности, если ты был первопроходцем телевидения и большую часть жизни провел «на экране». Он упивается ностальгическими воспоминаниями и заливает хандру спиртным, не заботясь о чувствах окружающих. «Ну и ладно! Нравится человеку портить себе остаток дней — на здоровье! — разозлилась вдруг мадемуазель Штайнмайер. — Свою жизнь я ему испортить не позволю!»
— Как ты? — спросил Жеральд.
Кристина расслышала в его голосе примирительные нотки и кивнула.
— Я понимаю твои чувства, — продолжил он. — Это письмо…
Женщина посмотрела на него и снова кивнула, подумав: «Ни черта ты не понимаешь…» Они остановились на светофоре, и взгляд Штайнмайер упал на рекламный постер на стенке автобусной остановки. Дольче и Габбана. Весь город заклеен такими же. Пятеро молодых крепких мужчин стоят над лежащей на земле женщиной. У них мускулистые, блестящие от пота тела. Прекрасные. Гиперсексуальные. Возбужденные. Один удерживает женщину за запястья. Она сопротивляется, хотя ее позу и выражение лица можно трактовать как угодно. Сцена выстроена мастерски и не оставляет никаких сомнений в развязке. «Грошовая провокация для зомбированных потребителей», — подумала Кристина. Она где-то читала, что двое французов из троих опрошенных не способны распознать в рекламе сексистские стереотипы. Женщины, демонстрирующие свою красоту, свою безупречную внешность, женщины «для представительства»: общественное пространство заполнено женскими телами… Как-то раз Штайнмайер пригласила на передачу главу Ассоциации помощи женщинам в бедственном положении. Ей семь дней в неделю звонят избитые жены, женщины, которым мужья запрещают общаться даже с соседями (что уж говорить о других мужчинах!), несчастные, «наказанные» за пережаренное мясо или пересоленный суп, жертвы физического насилия, не имеющие доступа к банковскому счету, не смеющие обратиться к врачу… Те немногие, кто пересиливает страх и просит о помощи, смотрят на мир пустым затравленным взглядом.
В детстве Кристина сама была свидетельницей одной сцены… Именно поэтому она приглашала в эфир сильных, состоявшихся женщин: руководящих работников, общественных активисток, актрис, политиков, которые ни одному мужчине не позволяют диктовать им свою волю.
Ты уверена?
Ларше не обращал на свою спутницу ни малейшего внимания, уйдя в свои мысли. Кто же написал это роковое письмо? Она обязана это узнать.
2. ПартитураЕй снилась женщина. Сон был неприятный. Ночь, луна, женщина стоит в центре темной тисовой аллеи, вроде тех, что ведут к кладбищу, а за ее спиной виднеются ворота, окаймленные двумя высокими каменными колоннами. Ночь снежная и очень холодная, но на женщине из всей одежды — только легкая ночная рубашка на бретельках. Кристина хочет войти на кладбище, но женщина преграждает ей дорогу и говорит: «Вы ничего не сделали, вы бросили меня».
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
