Все вокруг, включая Сабину, замерли.
Оморт скучающе вздохнул:
— Разумеется, это невозможно.
В его голосе почти слышалось сожаление.
— Ты же знаешь, сколько бомб, заклинаний, дротиков, кинжалов и ядов не смогли умертвить меня.
Сабина и в самом деле видела, как Оморту пробивали сердце, обезглавливали его и сжигали до холодного пепла. И он всегда восставал из праха, словно феникс, лишь становясь сильнее, чем раньше. Само его имя означало «Без смерти».
— Но Ридстром может поверить, что меч сработает, — заметил колдун, — шпионы видели, что этот якобы хладнокровный демон в возбуждении выбежал со встречи, позвонил своему брату Кадеону, прыгнул в машину и на скорости умчался в сторону Нового Орлеана. Ридстром сейчас на полдороги к нему.
Кадеон, Создатель королей, безжалостный торговец. Ходили слухи, что он может скинуть с трона любого короля, кроме своего брата. Веками эти двое работали вместе над тем, чтобы вернуть Торнин.
Который сейчас был ее домом. Отвалите, демоны. Мы не съедем.
Хеттия прочистила горло:
— Мой повелитель, если меч не может убить тебя, зачем тревожиться о нем?
— Потому что вера почти также опасна, — нетерпеливо ответила Сабина, — меч может стать объединяющим лозунгом, инструментом пропаганды.
На окраинах королевства уже стали появляться новые мятежники. Демоны продолжали восставать в защиту своего короля даже через девять веков после его свержения!
Сабине часто было интересно, чем он завоевал такую горячую преданность.
— Очевидно, что я не могу позволить братьям встретиться, — сказала она, — я перехвачу Ридстрома до того, как он достигнет города.
— А затем? — спокойно уточнил Оморт. — Что ты сделаешь с ним?
— А затем я убью двух птичек одним камнем, — ответила она, — это начало пророчества.
Как раз вовремя для Начала.
Каждые пять сотен лет случалась великая бессмертная война, и они были на краю очередной.
Ее взгляд скользнул по загадочному колодцу в центре двора, забрызганному жертвенной кровью и забросанному частями тел, которые сейчас было трудн опознать. Ее будущее зависело от того, удастся ли сохранить его силу запертой. А ключом был демон.
Когда она повернулась к Оморту, его брови были сведены, как будто он решил, что она передумает соблазнять демона. Но ей действительно хотелось поскорее разделаться с этим и принять ожидавшее ее могущество.
Хоть что-то, чего можно хотеть, в чем можно нуждаться.
Хеттия спросила:
— Что, если демон устроит перед тобой?
Сабина разомкнула губы:
— Ты смотрела на меня в последнее время, Хеттия?
Она покружилась — от этого движения Оморт подался вперед, а Хеттия послала ей убийственный взгляд.
Хеттия не была бессильной. Ее даром было нейтрализовать способности других. Она так же легко рассеивала иллюзии, как Сабина — насылала их. Ланте дала ей прозвища Уничтожительница Кайфа и Антивещество.
— Не недооценивай демона, — наконец вымолвил Оморт, — он одно из самых упертых существ, которых я когда-либо встречал. Не забудь, что я сам встречался с ним лицом к лицу, и он еще жив.
Сабина выдохнула, стараясь удержать под контролем свой бешеный характер.
— Это так, но у меня есть уникальные свойства, которые гарантируют соблазнение этого демона.
— У тебя есть и слабость, — фыркнула Хеттия, — ты причудливое отклонение среди существ Ллора.
Это было правдой, она была уникальна — соблазнительница-девственница. Сабина усмехнулась заявлению Хеттии, но когда она посмотрела на брата, выражение ее лица стало ледяным.
— Оморт, надень намордник на свою зверушку, или я сама сделаю ей кляп из ее кишок.
Она сжала серебряные когти, и по залу разнесся звон.
Хеттия вскинула подбородок, но побледнела. Сабине действительно случалось выдирать из нее органы, которые она затем хранила в склянках на прикроватном столике.
Но сейчас Сабина воздерживалась от действий, поскольку каждый раз, когда она сражалась с Хеттией, это крайне развлекало Оморта.
— Кроме того, если демону удастся сопротивляться этому, — Сабина обвела рукой очертания своего тела, — у меня есть запасной план.
У нее всегда имелся план Б.
— Тебе он понадобится, — буркнула Хеттия.
Сабина послала ей воздушный поцелуй — крайнее оскорбление среди чародеев, которые хранили в своих кольцах яды, чтобы подсыпать в напитки — или вдувать в глаза — врагов.
— Захвати его сегодня вечером, а затем… действуй, — Оморт произнес это с отвращением.
Ридстром был не только демоном, которых большинство чародеев считало немногим лучше животных, но и личным врагом Оморта.
А для Сабины наконец подошло время сдать ее девственное — говоря фактами — тело и матку для творения жизни. Неудивительно, что Оморт впал в бешенство от предсказания оракула.
Часть его сущности жаждала власти, которую могла накопить Сабина. А другая часть хотела ее — или женщин, напоминающих ее, как рыжеволосая Хеттия.
Он встал и спустился к Сабине. Игнорируя смятенные возгласы Хеттии и предостерегающий взгляд Сабины, он медленно поднял руку к ее лицу.
Его запятнанные кровью ногти были длинными, мутными и толстыми. Когда он ухватил ее за подбородок, она предостерегающе заметила:
— Ты же знаешь, братец, я не люблю, когда мужчины прикасаются к моему лицу.
Когда Сабина сердилась — как сейчас — все вокруг начинало крушиться и взрываться, словно при землетрясении, а шквалы ветра собирались в бурю. Оморт неохотно выпустил ее, поскольку толпа вокруг начала нервничать.
— У меня есть координаты дороги, по которой поедет Ридстром, — сказал Оморт, — Ланте может открыть портал из подземелий напрямую к этому месту, и ты остановишь его там. Это будет идеальной ловушкой. Если только Ланте еще не потеряла свою силу вскрывать границы.
Ланте по-прежнему умела создавать порталы. Но ее способность слабела с каждым разом, поэтому теперь ей удавалось сделать это лишь раз в шесть дней или около того. Сабина надеялась, что Ланте не использовала свою силу недавно.
— Почему ты не позовешь Ланте и не спросишь у нее сам? — поинтересовалась Сабина, заставив его скривиться. По некоторым причинам Оморт всегда ненавидел находиться рядом с Ланте и приказал, чтобы две сестры никогда не бывали вместе в его присутствии.
— Сколько времени у меня есть для того, чтобы подготовить западню? — спросила она.
— Ты должна перехватить его в следующие два часа.
— Я иду немедленно, — у нее было мало времени, чтобы составить план, что ее раздражало. Она обожала строить планы, подпланы и под-подпланы, а половиной удовольствия являлось предвкушение того, как захлопнется ловушка. Она могла бы продумывать сценарии месяцами, но сейчас в ее распоряжении были лишь часы.
