Температура, как он и ожидал, поднялась до шестидесяти с гаком. Быстро ходить в такую жару было опасно, поэтому на путь от платформы до здания метеослужбы Егор потратил почти столько же, сколько просидел в электричке. Пройдя за тройные двери, он разделся и не спеша, чтобы не сбить дыхания, поднялся на второй этаж.
– Что вы хотите? – Пресно молвила секретарь.
Вот как. На «вы».
– Мы хотим пообщаться с начальством, – слегка манерничая ответил Егор.
– На предмет?
– На предмет денег, – твердо сказал он.
– Простите, не понимаю.
– Это уже перебор. Шеф на месте?
– Гражданин, а вы не ошиблись? – Вполне искренне удивилась она.
– Ну хватит, хватит. Еще скажи, что не узнаешь.
– Предупреждаю: я вызвала охрану.
– Зачем? – В свою очередь удивился Егор.
– Сейчас объясним…
В коридоре показались двое – оба жили по соседству, и Егор частенько ездил с ними в одном вагоне. Охранники взяли его под локти и оттеснили к окну.
– Влад… Да Влад же! Костя! Вы что, разыгрываете меня?
– Не знаю, откуда вам известны наши имена, но то, что они вам известны, это не в вашу пользу, – длинно объявил Костя.
– Чего надо? – Спросил Влад.
– К шефу я, за деньгами. Он, когда меня рассчитывал, вместо денег…
– Выбирайте, – перебил его Костя, – либо уйдете сами, либо поедете в полицию.
– Вы что, мужики?.. – Опешил Егор. – Вы меня не узнаете?
– Я повторяю вопрос и вызываю наряд.
– Да вы… как… – Егор поперхнулся и, выдернув руки, пошел к лестнице. – Это он вас заставил? Шеф заставил, да? Смешно, мужики. Смешно и глупо. Я на вас в суд подам.
Он налетел плечом на Веронику, и та чуть не свалилась за низкие перила. Егор корректно поддержал ее за бедра, но она почему-то взвизгнула.
– Ребята, что вы смотрите?! – Закричала Вероника. – Ненормальный какой-то! Зачем его пустили?
Костя с Владом снова двинулись на Егора, и он, оценив суровость их физиономий, поспешил к выходу.
На полдороге к платформе, сняв капюшон и задрав лицо к белесому небу, стояла Маркова.
– Одень немедленно! – Велел Егор. – Шестьдесят пять, не меньше. Так врежет – до больницы не довезут.
– Что вы хотите? – Спросила она, совсем как секретарь.
Глаза у Маришки были заплаканные. В смысле – красные. Слезы при шестидесяти пяти в континентальной зоне высыхали прямо на щеках.
– Мы хотим… – горько проговорил Егор. – Маришка… Я Соловьев! Ты тоже меня не помнишь? Как же это, Маришка? Как же?..
– Простите. Я не знаю, в чем ваша проблема, но никаких Соловьевых…
– Да одень капюшон-то, дурища!
Маришка шмыгнула носом и, еще раз вякнув «простите», поплелась к зданию.
– Маркова! – Позвал Егор. – Ты же меня любишь! А? Дура ты набитая. Ты почему рыдала-то? Потому, что меня уволили! Зачем ты вместе с этими?.. Зачем вы сговорились? Не из-за денег же! Там денег – тысяча таксов. Смех.
Она изобразила рукой что-то вроде «отстаньте» и скрылась в тонированных дверях. Егор плюнул и направился к платформе.
Если уж Маришка… если даже она… Егору все меньше верилось в то, что это розыгрыш. Слишком слаженно у них получилось. Да и много чести для рядового сотрудника. И Вероника!.. Она бы не выдержала, хихикнула – если б это был розыгрыш.
Какое-то время Егор еще надеялся, что вот сейчас, через секунду, через две, из здания высыпет толпа в бледных плащах – с бутылкой шампанского, с идиотскими прибаутками… Он бы, конечно, простил. Поломался бы для порядка – и простил. Куда деваться, родной коллектив. Однако прошла и минута, и пять, он уже стоял на платформе, а двери все не открывались.
Окатив его волной горячего воздуха, затормозила электричка. Он с тоской посмотрел на четыре купола. Оператор нетерпеливо свистнул, и Егор, стряхнув капюшон назад, шагнул в искусственную прохладу тамбура. Он еще верил, что все образуется. Но уже не очень искренне. Надо было себя успокоить, он и успокаивал. А верить – уже почти не верил.
Обычно он садился во второй вагон – там больше народу, там веселей, но сейчас Егор перешел в последний, четвертый. Здесь не было ни души. Выбрав неудобное место, спиной вперед, он скрестил на груди руки и прикрыл глаза. Ему хотелось бы ехать долго – не пятнадцать минут, а час или два, или до самого вечера. Ему было, о чем поразмыслить.
– Гражданин… – сказал кто-то.
Егор вздрогнул и поднял голову. Он, кажется, заснул. Вот уж чего не ожидал…
– Гражданин. Ты ведь гражданин? Гражданин Востока. О-о… Ты только вслушайся: гражданин Востока…
В проходе между креслами, выпятив огромный круглый живот, стоял бородатый старик. Вместо плаща на нем был длинный, до пола, халат из какой-то грубой ткани, подпоясанный веревкой. Егор обратил внимание, что у халата нет капюшона, – человек мял в руках плетеную шляпу. От солнца она защищала не идеально: лысина и скулы старика были темно-коричневыми, а в складках морщин – черными. Борода же и спутанные волосы по бокам выгорели до цвета разбавленного молока. Старику можно было дать от шестидесяти до восьмидесяти, впрочем, можно было дать и сто. Тем не менее, он выглядел энергичным и жизнерадостными – непристойно жизнерадостным для такого возраста.
Наверно, это маразм, сонно отметил Егор.
– Что вы хотите? – Не задумываясь, спросил он.
– Гражданин Востока… – бессмысленно повторил старик. – Если ты обладаешь избыточными денежными средствами, ты мог бы ими поделиться. Например, со мной.
– Вам нужны деньги? Но вы должны получать пенсию.
– Пенсию получают по месту жительства, гражданин. А когда таковое отсутствует, соответственно отсутствует и все остальное. Например, пенсия.
– Вы странник? – Изумился Егор.
– Странник? Что же во мне странного?
– Нет, странник – потому, что странствуете.
– О, да, я странствую. Там, сям… Странствую и любуюсь. Красиво сделано.
– Что сделано? – Не понял Егор.
Старик неопределенно кивнул и, нацепив шляпу, поднял с пола большой мешок. В мешке находилось что-то квадратное и по виду легкое, однако нес его старик аккуратно, словно внутри был дорогой сервиз.
О странниках Егор кое-что слышал, но раньше их никогда не встречал. Говорили про них примерно так: лентяи, алкоголики, наркоманы. Говорили, что они обуза для общества, хотя и не очень обременительная. Законов странники стараются не нарушать, а количество их ничтожно мало. Вот, собственно, и все, что о них говорили. Тут и говорить особенно нечего.
– Гражданин! Гражданин Востока! – Гаркнул из дверей старик. – Твоя платформа.
