«Так чего же ты боишься?», – спросила себя Номи, шагнув с плавно затормозившего диска в ангар, заполненный «наружками»; так для краткости зовутся агрегаты и машины, используемые вне корабля – на поверхностях планет и астероидов, либо внутри стационарных баз.
«Позора боишься? ХА. Тебе ли бояться позора! – сказала она себе. – Стыд из тебя вышибли ещё в детстве, тварь. И хотя пристрастия к самоуничижению не привили, однако и не выжгли способность адекватно оценивать собственные недостатки, закономерно вытекающие из достоинств… Так чего же?»
Ответить себе она не сумела.
Она была твёрдо уверена лишь в одном. Сдаваться лучше опоздать, чем поспешить. Забираясь в нутро трубоукладчика, настойчивыми запросами требовавшего нестандартного ремонта, не предусмотренного программой саморегуляции, Номи подумала:
«В конце концов, мне ещё слишком мало лет, и я далеко не всё поняла, не разобралась, почему и как получилось, что кому—то приходится при определённых обстоятельствах скрывать какую—то дерьмовую буковку между именем и фамилией. Со всеми вытекающими из её наличия следствиями.»
* * *
– …я, великолепная в своей проницательности, как всегда… вы следите за сутью?.. уразумела, что прямая нам тр—ропинка на эту базу. Если уж мы, по не зависящим от нас обстоятельствам, со страшным свистом пролетели с этой дурацкой революцией, взбурлившей на Грэндрокс. Непоседливая вы р—раса, человеки. Всё вам неймётся. Шебуршитесь, шебуршитесь, как паразиты—насекомые в меху…
– И чия бы ото дойная самка единорога мычала, – передёрнув плечами, пробурчал себе под нос субкарго. Он натягивал тяжёлый боевой скафандр; Солу выходить первому, прикрывать грудью, животом жертвовать, вдруг что. От алчных таможенников чего угодно ожидать приходится, вот и вынуждены вольные торговцы от них защищаться, облачаясь в скафы и вооружаясь.
Номи ухмыльнулась и, быстренько натянув лёгкий скаф, ещё быстрее мысленно протестировала свой ручной эндер. Ехидно поинтересовавшись: – Эротично мычит? – не удержалась и прыснула в кулачок.
– Вам бы лишь языками чесать, – прокомментировала Бабушка Ррри, уже затянутая в свой шикарный, раззолоченный выходной «костюмец». Суперкарго и без него исключительно импозантно выглядит, а в нём – так просто полный вперёд!
Как она сама выразилась однажды: «Покупатель должен ощущать во мне присутствие Божественного Начала. Я обязана потрясти его своей внешностью, подавить величием, затем властно овладеть его воображением, используя все исходящие от меня флюиды ослепительного очарования, и окончательно вытрясти из него душу, используя дарованную Лесной Матерью недюжинную, скромно выражаясь, силу интеллекта, и в результате бесповоротно убедить его, что предлагаемый мною, и только мною, товар он ждал всю свою жизнь, и если он у меня его не купит, то его жалкая жизнёнка тут же лишится последнего смысла, и останется ему, бедолаге, лишь застрелиться. Именно так я продала обитателям Ледовой Могилы партию препаршивого новогренландского снега».
Философский базис и «надстройка» практического применения.
– Кто б говорил! – возмутился субкарго по поводу комментария Ррри; в этом вопросе Номи вынуждена признать себя солидарной с Солом. Самое непоседливое и болтливое на «Пожирателе» существо – конечно же, сама Ррри. Чешущийся язык – профессиональное заболевание. У самой крутой профи торговли – наиболее прогрессирующее.
Ург, Тити, Фан и Абдур, находящиеся в разных стадиях экипирования, промолчали. Только седьмая в списке, корабельная целительница Тити по прозвищу Душечка, ухмыльнулась. Не иначе, уловила в мозгу Ррри парочку образов, ассоциативно вызванных памятью суперкарго. Память Бабушки наверняка собрала и бережно хранила потрясающую, Ей—Самой—Прехитромудрейшей—Торговке—подобную, коллекцию эпизодов опыта жизненного (синоним – торгового).
– Вот выпустит мне кишки мой супружник, когда повтор—рно р—разыщет, вспомнишь ты ещё Бабулю—говор—рунью с тоской неизбывною, малыш! – пригрозив помощнику, сокрушённо покачала большущей башкой Ррри. «Вполне может!», – подумала Номи.
Тут Бабушка права. Если разыщет. Один раз, было дело, разыскал, явился требовать невыплаченные алименты. Весь экипаж явление кирутианца без содроганий вспоминать не может. Женщины с этой планеты, ясно уже – потрясают своей внешностью. Мужчины – потрясают сокрушительно. С десятым в долевом списке, громадным киборгом Ганом, «супружнику» не совладать, естественно, но зато со всеми други…
«ИДЕНТИФИКАЦИЯ»!!! – Я—Я—Я—А—А—А—А—А…
Семеро членов экипажа синхронно вздрогнули от неожиданности. Ретранслятор заорал как полоумный, на полной мощности. В головах словно колокола зазвенели.
– Тиш—ше, тиш—ше… – зашипела суперкарго, погрозила левой лапой выходному люку, и добавила: – Я тоже ор—рать умею. Да так, что вам и в кошмар—рном сне не прислышится, таможня ср—раная.
«Именно!», – подумала Номи. Горький опыт взаимоотношений с таможенными службами в пределах освоенного космоса давно и окончательно убедил всех вольных торговцев: если «покупатель», «клиент» – это просто уничижительные слова, «конкурент» слово просто неприличное, то «таможенник» – слово грязное и ругательное. Синоним «ублюдка», «подлеца», «гниды».
Таможенники являлись цепными псами властей предержащих обитаемых космических объектов и конгломератов: империй, королевств, республик, планет, планетоидов, астероидов, спутников, баз, станций и так далее. Усматривая в торговцах исключительно источник наживы, владетели и правительства всемерно стремились выжать из них побольше денежных эквивалентов. Для правителей деньги обычно являлись скорее целью, нежели средством…
Крупнейшие и крупные трансгалактические торговые корпорации также имели свои проблемы с местными властями (за исключением планет и систем, являющихся частной собственностью фирм и концернов). Но решали их по—иному – коррумпируя властные структуры.
Для промышленных, ресурсных, транспортных и всяких прочих компаний, вольными торговцами пренебрежительно именуемых «капиталистами», также, по всей вероятности, являлись скорее целью, а не средством – и деньги, и мнимое всемогущество, внушаемое обладанием многонулёвыми состояниями и суетными материальными привилегиями, купленными за них.
«Не всё столь уж однозначно, – понимала Номи, – но в общих чертах принцип именно таков».
– Схема номер один—два—два—два? – коротко спросил авангардный, Сол. Он уже был полностью экипирован для прохождения таможенного осмотра, и отполированная чёрная полусфера забрала его шлема вопросительно повернулась в сторону Ррри.
– Номер—р шесть—один, – мотнула головой кирутианка. – Яр—рмарка. Усиленный потому нар—ряд. Всяческие маньяки любят скопления народу. Для терр—рористов праздники, ярмарки и фестивали – что для меня мёд игерийских псевдопчёл.
– Ясно, – полусфера отвернулась от суперкарго, и Сол шагнул к люку. В тяжёлом скафе субкарго был с виду неуклюжий, смахивающий на боевого робота ранней модели, типа классического персонажа старых спейсернов Джонни—Ржавые—Мозги. Номи споймала себя на мысли, что в это мгновение – почти обожает этого мачо. «Какая же я баба, однако! Размякла!», – укорила себя она тут же. В соответствии со схемой шесть—один заняла своё место в боевом построении; во второй линии, рядом с Бабушкой и оружейником (суперкарго в центре, за спиной авангардного). Долговязые Фан и Абдур пристроились в арьергарде.
