Топ за месяц!🔥
Книжки » Книги » Современная проза » Мраморный лебедь - Елена Скульская 📕 - Книга онлайн бесплатно

Книга Мраморный лебедь - Елена Скульская

188
0
На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Мраморный лебедь - Елена Скульская полная версия. Жанр: Книги / Современная проза. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст произведения на мобильном телефоне или десктопе даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем сайте онлайн книг knizki.com.

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 5 6 7 ... 58
Перейти на страницу:
Конец ознакомительного отрывкаКупить и скачать книгу

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58

Мамы десять лет уже нет в живых. Мне никогда не приходило в голову копаться в ее тайнах. Незадолго до ее смерти я только спросила у нее, уже прикованной к кровати, угасающей:

– Почему ты гнала меня замуж? Мне не было двадцати, и я его не любила…

– Сама знаешь! – глухо откликнулась восьмидесятисемилетняя старуха.

– Мама, так ведь у меня с Виталиком ничего не было, я тебе много раз говорила.

И тут мать поднялась с подушек, глаза ее вспыхнули торжеством возмездия, она прокричала своим прежним командным голосом, которым, наверное, распекала нерадивых работников цеха строганого шпона на фанерно-мебельном комбинате:

– Ах, не было?! Да я же вскрыла ящик твоего письменного стола и прочла все его письма, там было сказано, я помню дословно, наизусть помню: «Никогда не забуду радость, когда кровь стекала по твоим ногам!».

Меня вырвало. Просто вырвало, больше ничего.

Мама

Ночью он зашел в ее комнату: невозможно было ничего найти в этом доме – записная книжка, он помнил, завалилась за шкаф, он пошел открывать дверь, вернулся, зазвонил телефон, он помнил, что книжка под шкафом и решил найти ее позже, а потом уже не нашел, так прошел день, он зашел в ее комнату и раздумчиво стоял в темноте: если прикрыть ее лицо подушкой, она не проснется. Он не приближался к ее постели. Ей будет сниться, что кто-то ее душит, и она во сне будет знать, что в самый последний момент, когда маслянистые круги солнца расползутся по воде, она проснется; так всегда бывает во сне. Подушка была шелковой: на зеленом были вытканы мелкие красные цветочки, похожие на бруснику, на корь, рассыпанную по лицу в детстве, – нельзя расчесывать, если содрать корочку с брусничного бугорка, то навсегда быть с оспинкой, крохотной печатью, оставленной копытцем кузнечика.

Он приблизился к ее постели. Он стал сковыривать брусничный бугорок. Шелк рвался медленно, впиваясь в пальцы, как удавка; шелк хитрил как женщина, тоненькая красная нить разрезала подушечку пальца; нить потянула за собой всю зеленую гладь, по шелку прошла рябь, и в комнате стало холодно.

Она все равно спала.

Если сейчас прижать подушку к ее лицу, то уже не будет ни детской кори, ни брусничного пирога на ее поминках – с сероватым тестом и кислой начинкой, и кузнечик не будет сидеть, горюя, вытянув губы для поцелуя.

Он стоял у ее постели, но ему казалось, что он уже сбежал от нее. Он бежал по каменным ступеням города, он бежал дребезжащим трамваем на повороте наклоненных рельсов, он бежал грузовиком, выбрасывающим из своего кузова дрова и мчащимся дальше налегке.

Светало. За окном сирени поднимали заздравные кубки, наполненные отравой. И картавое, сиреневое это месиво во рту наполнило его решимостью.

– Мама, – позвал он – и попробовал увидеть ее силуэт на диване, ведь еще не рассвело окончательно, еще могла бы она маленькой тенью без запаха тронуть подушку зеленого шелка.

Она молчала, не хотела просыпаться. Ей бы только спать и спать. Пожалуйста! И он схватил подушку и давил ее лицо до тех пор, пока она не поняла, что уже не сон, уже не маслянистые блики на воде, что уже никогда не проснется, никогда, никогда, никогда.

Зоинька, ты кто?

Моя сестра поехала учиться в аспирантуру в Москву. И завелась у нее там подруга. Пышная, красивая с остановившимися темно-вишневыми глазами; была она похожа на Анну Каренину, величественно несущую себя под поезд, только ждущую, пока с ней поравняется мягкий вагон.

Сестра объясняла сонную трагичность своей подруги и ее обморочный вишневый взгляд несчастной любовью. Собственно, даже не несчастной, а взаимной, но дело в том, что он женат и, конечно, был бы готов тут же развестись, но обожает дочку, девочку четырех лет; девочка часто болеет, только что ей вот вырезали гланды, а жена, мать девочки, просто чудовище, просто мразь какая-то, дрянь, у нее бы дочку отнять, но не получится, – и сестра просто задохнулась от ненависти.

И, приезжая из Москвы, сестра теперь все чаще и чаще рассказывала про подругу, про ее любовь, про криминальный аборт, который та сделала на пятом месяце беременности, потому что ее любимый сказал, что не разведется, не оставит свою дочь, не оставит ее одну в лапах чудовищной ее матери. И подруга пошла на аборт; в последний момент, она, невзирая на свою гордую красоту, упала, простоволосая, перед любимым на колени и в последний раз умоляла его уйти из семьи, и моя сестра, – так она рассказывала, – тоже ради подруги встала перед ним на колени, хотя ее гордость была посильнее «Фауста» Гёте. Не помогло. И погиб, не родившись, плод настоящей любви!

А потом, совершенно случайно, в ничтожном ночном телефонном разговоре (дочка спала, муж был в Москве, в командировке, родители назавтра возвращались из поездки в Болгарию, я сидела с телефонной трубкой в темноте, только молочное вымя фонаря висело в окне и высвечивало бородавку куста под ним; я боялась темноты и в то же время ленилась подняться и зажечь свет) сестра обмолвилась, что возлюбленный ее подруги, которого так и не удалось убедить уйти от ненавистной жены – есть не кто иной, как мой муж, и сегодня он опять сказал, что его решение остаться в семье – окончательно.

Так бывает: говоришь, говоришь, текст бежит по накатанной лыжне, ветер свистит в ушах, и забываешь, кому ты, собственно, адресуешь леденящее душу послание.

Любите ли вы провинциальный театр так, как ненавижу его я?

Через двадцать минут мне позвонил подросток – сын сестры и произнес керамическим горестно-надтреснутым голосом:

– Лиля, мама заперлась в ванной. Она решила вскрыть себе вены, если ты ее не простишь, – он прервался, чтобы дослушать ее подсказку, – да, простишь и поклянешься никогда в жизни никому об этом не рассказывать и ей, главное, не напоминать! Лиля! Ты ведь не сделаешь меня сиротой! Мне страшно!

А мне?!

На следующий день я встречала на вокзале родителей.

– И ты простила?! – повел головой отец.

– Да, папа, сразу, искренне, до конца, она же в ванной заперлась с бритвой!

– Я бы не смог! – И добавил: – Ты только на мужа особенно не сердись, так ведь бывает в каждой семье, ничего…

Мама шла по перрону впереди. Я позвала ее. Я позвала ее жалобно, тоненько подвывая. Она обернулась на ходу:

– Замолчи! Знать ничего не желаю о вашей грязи!

Родная кровь

Я все плачу и плачу. Снег состоит из одной мякоти. А так хочется чего-нибудь погрызть. Я все плачу и плачу. Снег состоит из одной мякоти. А так хочется чего-нибудь погрызть. Я вижу камфорный свет в окне напротив. Женщина стоит и разбрызгивает кровь: режет мясо.

– Кого ты убила? – спрашивает ее муж, вступая в свет. Нижние веки его оттянуты книзу – голубые высохшие желобки вокруг красноватой мякоти глаз. В таких желобках могут найти приют каракулевые каракурты со своими черными вдовами. Женщина свежует кролика, и он ее боится. Он знает про кролика, но все равно боится.

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58

1 ... 5 6 7 ... 58
Перейти на страницу:

Внимание!

Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Мраморный лебедь - Елена Скульская», после закрытия браузера.

Комментарии и отзывы (0) к книге "Мраморный лебедь - Елена Скульская"