Золотоволосая Лизонька помахала на прощание ручкой и скрылась в кустах, растворившись без следа.
– Странная девчонка. Не зря над ней смеются.
– А по-моему, довольно милая. Просто у нее, наверное, старомодные родители. Интересный фасон платья, под старину… Ты заметил?
– Никогда не интересовался тряпками, – довольно резко откликнулся я. На площадке у качелей было неуютно. Поглядывавшая в окно старуха вызывала у меня желание поскорее убраться из этого места. – Саш, давай немного прогуляемся.
– Как хочешь, – кисло улыбнулась она, – но я бы подождала Лизоньку.
– Брось, наверняка здесь живут ребята получше этой хныксы.
Через дыру в заборе мы выбрались на пустынную, заросшую бурьяном улочку, осмотрелись. Впереди, метрах в пятидесяти, по ней медленно шли одетый во все черное парень и его собака – упитанный, лоснившийся на солнце ротвейлер. Они притормозили на перекрестке, и вскоре к ним присоединилась вышедшая из калитки Лора.
– Ловко она умеет знакомиться, – вздохнула Саша, – а в меня мальчишки только снежками бросают.
– Эй, подождите! Я с вами! – раздался голос Антона. – Наконец-то отделался от этого дурацкого ре-монта…
Он догнал нас, и мы зашагали по улочке в сторону, противоположную той, куда направились Лора и ее новый приятель.
* * *
– Здорово, что пруды рядом с домом – можно рыбу ловить, купаться до посинения и все такое. Правда, родители не очень-то позволяют, пиявок боятся…
– Пиявок? – переспросила удивленная Саша.
Антон молча кивнул головой. Мы сидели на повисшем над заводью стволе ивы и жевали захваченные из дома бутерброды.
– Здесь целая система прудов, – продолжил рассказ Антон. – Этот самый длинный и широкий, на нем несколько искусственных островков, дальше – плотина и еще два пруда, не говоря уже о боковых – в них, правда, давно уже никакой рыбы нет, одни лягушки.
– А зачем все эти островки и плотины? – раскрошив ломоть хлеба, я бросил крошки проплывавшим мимо уткам.
– В доисторические времена все земли здесь принадлежали графам Вольским. Эти графья умели развлекаться. То настоящий замок построят, то запрудят речку и сделают из нее «маленькую Венецию». Короче, Вольским некуда было девать деньги. Так и жили, пока революция не началась, ну а дальше – сами понимаете… Кстати, – Антон хлопнул себя по лбу, – об этом есть еще одна история. Лет за десять до гражданской войны внезапно иссякли все источники и родники, которых здесь было великое множество. Их считали чудотворными, святыми, и деревня, на месте которой мы живем, называлась Живой Ключ. А в одну ночь они взяли и пересохли. Представляете?! Тогда-то одна юродивая и напророчила всяких бед: революцию, смуту, кровавый кошмар. О ее пророчестве много говорили, а потом стали забывать, потому что ничего не происходило. И вдруг, раз – все сбылось! Правда, тогда уже стало не до предсказаний…
Думая о своих проблемах, я не очень внимательно слушал Антона, а потом, дождавшись паузы, спросил:
– Слушай, я не совсем врубился, почему тетя Ира так расстроилась, увидев рисунок на стене? Ведь это пустяк, верно?
– Не совсем. Возможно, он как-то связан с моим братом.
– Братом?
– Я не первый ребенок в семье, Мишка. Скорее, последний. Старший брат погиб, когда мне было года четыре. Официально – он утонул в пруду, а на самом деле… Говорят, тело действительно обнаружили в воде, но причиной смерти оказалась большая потеря крови. Кто-то напал на моего брата и высосал всю, до капли, кровь. Потому-то в наших краях и боятся пиявок. Родители никогда не говорят на эту тему, но ходили слухи, будто к гибели брата причастна моя прабабка. Из-за нее мама даже хотела уйти от папы, а многие соседки считают старуху ведьмой.
– Ведьмой? – с нескрываемым интересом переспросила Саша. – Настоящей ведьмой?
– По-моему, все ведьмы ненастоящие. При мне прабабка ни одного чуда не сотворила, зато слухов про нее ходит множество.
– Каких?
– Например, о том, что глаз у нее дурной. Когда старуха еще выходила из дома, соседки от нее шарахались, боялись – сглазит. От ее взгляда якобы молоко скисало и дети болели. Один парень в прабабкино окошко камень кинул, так у него потом рука отсохла, так говорят, во всяком случае.
Саша задумчиво всматривалась в зеленоватую воду под нашими ногами.
– А сейчас прабабка хотя бы изредка покидает свою комнату? – спросила она, не отрывая взгляда от поднимавшихся со дна пузырьков.
– Нет. С тех пор как погиб мой брат, она ни шагу не делает за порог. Правда, Сережка из дома напротив однажды ночью видел, как по нашей крыше бродила черная фигура, но, по-моему, он просто врал. Хотя, кто знает… Представьте, ночь, тишина, протяжно скрипит дверь, из комнаты выходит таинственная затворница, – «страшным» голосом произнес Антон. – Она бесшумно, не касаясь ступеней, спускается по лестнице и заходит в комнату девчонок. Лора и Александра безмятежно спят в своих постелях. Страшная, похожая на ожившую мумию ведьма подходит к одной из девчонок и дотрагивается высохшей, костлявой рукой…
– Довольно! – рассерженная Саша сползла с бревна. – Очень глупо и совсем не смешно.
– Прости, я не хотел никого пугать по-настоящему.
– А кто здесь испугался? Просто истории вроде этой рассказывают только злые, гадкие мальчики!
Похоже, события минувшей ночи сильно подействовали на Сашу – она даже заговорила не своим языком, совсем, как чокнутая Лизонька. Кое-как успокоив сестренку, я предложил отправиться домой. Антон согласился, и мы пошли к дому, высокая башня которого была видна с берега пруда.
– Кстати, Антон, ты так и не объяснил, каким образом рисунок на стене связан с твоим братом. Он что, любил разрисовывать стены? – спросил я, вернувшись к интересовавшей меня теме.
– Нет. Просто мама думает, что прабабка занималась черной магией и при помощи этого знака наводила на людей порчу и прочие неприятности. Но, по-моему, она ошибается…
* * *
После ужина мы поднялись в свою комнату, погасили свет, легли спать, а потом еще часа полтора болтали о пустяках и никак не могли остановиться. Наконец, в десятый раз пожелав друг другу спокойной ночи, мы замолчали, и вскоре Антон сладко засопел во сне. А мне не спалось. Скрипы и шорохи старого дома действовали на нервы, тревожили, почти пугали. Вот заскрипели половицы над головой, кто-то тяжело вздохнул, где-то вдали зазвенели хрустальные колокольчики… Ущербная, с неровными краями луна смотрела прямо на меня, и от ее пристального взгляда по коже ползли мурашки.
– Незабудку голубую ангел с неба уронил, для того чтоб дорогую я всем сердцем полюбил… – пропел за дверью нежный голосок.
Что бы ни говорили Лора и Антон, вой ветра и скрип рассохшегося дерева не смогли бы заставить дом петь человеческим голосом. Старые стены скрывали много тайн, которые нельзя было оставлять неразгаданными. Я встал, оделся, решив повторить вчерашнюю попытку встретиться с ведьмой-затворницей. Мне хотелось узнать правду, а эта женщина очень долго жила на свете и наверняка знала обо всем, что происходило в доме.
