Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
— Стой! — хором потребовали полицейские.
Долговязый не остановился. Пистолеты залаяли в их руках, как рассвирепевшие псы. После четвертого выстрела долговязый брюнет споткнулся и упал на асфальт. Он попытался встать, но снова упал. Полицейские опустили стволы и бросились к нему.
Между тем неподалеку от Иверских ворот происходило что-то невероятное. Толстяк остановился и широко раскинул руки, словно пытаясь обнять небо. Послышался шелест крыльев, и к толстяку стали слетаться воробьи. Их было много — десятки, потом сотни. Птичий вихрь яростно закружился вокруг толстяка. Туристы и прохожие замерли и, раскрыв рты, наблюдали невиданное зрелище.
Сквозь невообразимый шум сотен воробьиных крыльев послышался хрипловатый смех. И вдруг серый смерч распался — воробьи резко рванули в разные стороны, как осколки бомбы. Прошло несколько мгновений, и они уже исчезли, упорхнули, улетели туда, откуда появились. Лишь перья темными хлопьями оседали на асфальт.
Полицейские и многочисленные зеваки обескураженно уставились туда, где еще минуту назад стоял толстяк. По толпе пробежал легкий гул. Один из полицейских сглотнул слюну и хрипло спросил:
— Где он? Куда он подевался?
— Не знаю, — ответил другой и опустил пистолет, надобность в котором явно отпала.
Асфальт был усеян птичьими перьями. Чуть поодаль, возле водостока, валялись две воробьиные тушки, выглядящие так, словно их пропустили через центрифугу. И больше ничего. И тут толпа загалдела громче, словно все присутствующие разом проснулись от спячки и сбросили оцепенение. Засверкали вспышки фотоаппаратов.
Полицейский-сержант, стоящий ближе всего к месту исчезновения толстяка, судорожно сглотнул слюну и хрипло пробормотал:
— Чертовщина.
3
— Какая еще чертовщина? Сержант, ты в своем уме? — капитан полиции Лаврова сдвинула темные брови и пристально посмотрела на смутившегося сержанта.
— Анна Евгеньевна, я не знаю, как еще объяснить, — пробормотал он. — Там правда были птицы. Много птиц. Не знаю, откуда они взялись. А потом этот мужик просто исчез.
Капитану Лавровой было тридцать четыре года. Худощавая, довольно высокая. Каштановые волосы ее были коротко острижены. Одета она была в бежевый свитер и голубые джинсы. На симпатичном и строгом лице — минимум косметики.
— Так, — сухо проговорила Лаврова. — Сейчас же отправляйся к нашему штатному психологу. Скажи, что я направила. Расскажешь ей все, что рассказал мне. Понял меня, сержант?
— Так точно, товарищ капитан, — пробормотал он.
— Свободен.
Сержант поднялся со стула и вышел из кабинета. Капитан Лаврова несколько секунд сидела за столом, о чем-то размышляя, затем взяла мобильник, набрала номер и включила громкую связь.
Раздался гудок, потом второй, после чего бодрый мужской голос проговорил из динамика:
— Да, Анна!
— Сереж, — сказала Лаврова в трубку, — ты узнал, в какой больнице лежит второй участник происшествия?
— Да. Адрес больницы, номер палаты, фамилия лечащего врача. Хочешь, чтобы я съездил?
— Нет, я сама. У тебя и так дел невпроворот. Скинь мне инфу по эсэмэс.
— Как скажешь. Перед полканом потом тоже сама отчитаешься?
— Да.
— Спасибо, Анют. С меня бутылка коньяка.
Капитан Лаврова усмехнулась.
— Степанцов, ты же знаешь — я не пью коньяк. И не называй меня Анютой.
— Хорошо, прости.
— Жду эсэмэс.
Капитан Лаврова отключила связь и положила мобильник на стол.
4
Каждый врач, практикующий больше десяти лет, наверняка помнит хотя бы один случай, который с большим основанием можно назвать чудом.
Один из коллег заведующего хирургическим отделением Ивана Ивановича Загорского своими глазами видел, как человек встал с кушетки и пошел в туалет с куском арматуры, торчащим у него из головы. Другой лечил пациента, у которого легкие были сдавлены в лепешку. Пациент не только не задыхался, но и порывался позвонить жене и крыл врачей отборным матом, пока те вставляли ему дренаж.
У самого же Загорского подобных чудес в рабочей биографии не было. Вплоть до вчерашнего дня. И теперь Загорский испытывал крайнее волнение. Сидя в ординаторской за чашкой крепкого кофе и постукивая пальцами по столу, Иван Иванович размышлял… Случай экстраординарный и потянет как минимум на полновесную статью в «Медицинском вестнике». Это для начала, а потом… Потом, пожалуй, можно замахнуться и на диссертацию!
От приятных размышлений Загорского отвлек решительный женский голос:
— Иван Иванович!
Он поднял взгляд и посмотрел на вошедшую женщину сквозь круглые очки в золотой оправе.
— Капитан Лаврова, убойный отдел, — представилась она. Красные «корочки» мелькнули перед глазами доктора и снова исчезли в кармане. — Я звонила вам по поводу вчерашнего пациента.
— А… да-да… — рассеянно проговорил Загорский. — Присаживайтесь, пожалуйста.
Капитан Лаврова села.
— Кофе? — предложил доктор.
Гостья мотнула головой:
— Нет, спасибо. Как он?
— На удивление хорошо.
— На удивление?
Доктор улыбнулся:
— Простите, как вас по имени-отчеству?
— Анна Евгеньевна.
— Анна Евгеньевна, пациент потерял два литра крови, у него задеты артерии, пробита селезенка, повреждено легкое. Не говоря уже о сломанных костях.
— Так бывает, когда подставляешься под пули, — заметила Лаврова. — Считайте, что он еще легко отделался.
Доктор качнул головой:
— Я не о том. Когда его привезли, я думал — не жилец. Но операции прошли на редкость успешно, и он уже четыре часа дышит самостоятельно.
— Это хорошо?
— Для человека, сердце которого не билось почти две минуты, очень. Если так пойдет и дальше, то через день, максимум два мы его переправим в терапию.
— Хотите сказать, что он выздоравливает как-то уж очень быстро?
— Пожалуй, что так.
Несколько секунд капитан Лаврова обдумывала слова доктора, затем спросила:
— Могу я с ним поговорить?
— Почему бы и нет? Но не больше пяти минут. Состояние больного стабильное, однако кто знает…
— Пяти минут будет вполне достаточно, — заверила его Лаврова. — Кстати, он ничего о себе не говорил?
Хирург покачал головой:
— Нет. Только назвал свое имя, сразу после того, как вышел из комы. Но я не уверен, что верно расслышал.
— И что это за имя?
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
