Ребекка упросила своего друга как-то разрешить возникшую ситуацию. Он сказал вызванной женщине, что Ребекка внезапно заболела и поэтому не может участвовать в намеченной встрече – оправдание, которое выглядело почти так же убедительно, как объяснения ее четвероклассников, почему они не играли на инструменте и не подготовились к уроку. Женщина любезно улыбнулась и, казалось, приняла это объяснение, или, во всяком случае, была благодарна за то, что ей не придется отрабатывать вечер. Друг Ребекки дал женщине небольшую сумму наличными, а Ребекка доброжелательно попрощалась с ней, после чего они пошли наверх, чтобы включить компьютер, и некоторое время в ошеломлении смотрели, насколько сильно отличается компьютерное изображение от того, что они увидели в реальности. Некоторое время они обсуждали, как другие клиенты ведут себя в случае, когда обнаруживают эту существенную разницу, является ли подобная ситуация типичной при заказе эскорт-услуг и как предотвратить подобные неприятности в дальнейшем. «Я полагаю, тебе просто надо было заплатить побольше», – сказала Ребекка.
Так они и сделали. Вторая женщина была молодой и симпатичной. Она также отличалась от своего интернет-изображения, но не настолько разительно, и Ребекка с головой ушла в грудь этой женщины, в ее бедра, в ее губы, во все то, за что они заплатили. Она потеряла себя, касаясь этой женщины, рассматривая и вдыхая ее запах. Это была почти что эйфория, потому что после многих лет тоски она наконец прорвалась через множество барьеров, стоявших между нею и телом другой женщины. Ребекка в каком-то смысле потеряла девственность, потому что, даже если не учитывать ее прорыв в неизведанное, она получала невероятное удовольствие, ощущая губами соски проститутки.
Когда мы разговаривали с Ребеккой, она сказала, что, надеясь принять участие в сексе с участием другой женщины и желая секса только с женщиной, она не думала о себе ни как о лесбиянке, ни как о бисексуалке. Она не сомневалась, что в романтических отношениях предпочитает компанию мужчин. Ребекка по большей части фантазировала о мужчинах, все еще была счастлива со своим бойфрендом и определенно не собиралась заменять его женщиной. Я описал ей данные, полученные Чиверс с помощью плетизмографа, и спросил, что она думает об этом.
«Эти результаты не означают, что женщины втайне хотели бы заняться сексом с бонобо», – со смехом начала она. И было бы неправильным считать большинство женщин бисексуалками, даже при том, что многие женщины так же, как она сама, хотели бы заняться сексом с женщинами и сделали бы это, если бы позволили себе осознать свое желание. «Трудно подобрать правильные слова, – сказала она. – Мне приходит на ум, что это похоже на беременность желания. Беременность – не слишком подходящее слово, потому что оно означает потенциал. Это то, что всегда было. Или всегда пребывает в полной готовности. Запустить это может очень многое. То, чего вы действительно хотите, или то, чего вам совсем не хочется. Беременность. Наполненность. Беременность женского желания. Это лучшее определение, на мой взгляд».
Незнакомец. Близкий друг. Давний любовник. Когда я приехал в следующий раз, именно этому был посвящен новый эксперимент Чиверс. Результаты заставили ее сердце учащенно забиться.
Дело двигалось не так быстро, как ей хотелось бы, но тем не менее она старательно шла к намеченной цели. Ее кабинет в Кингстоне был почти таким же пустым, как монашеская келья, на стенах из шлакобетонных блоков практически ничего не было, лишь над ее столом было приклеено скотчем несколько мазков фиолетового и зеленого цвета, сделанных ее маленьким сынишкой. На противоположной стене висел небольшой фототриптих, состоящий из снимков резных каменных фигурок, сделанных ею в индийском храме. На первом изображении мужчина занимался сексом с кобылой, в то время как другой мастурбировал; на среднем снимке была изображена пара с плотно соединенными гениталиями, а на последнем семерых человек охватило оргиастическое безумие. При всей своей драматичности триптих был достаточно миниатюрным, чтобы его можно было охватить единым взглядом. Шлакоблоки доминировали, ничто не отвлекало внимание – именно этого она и добивалась. Она могла вообразить, что ее окружает только то, чем она интересуется, – дикие дебри женского желания.
Однажды утром Чиверс сидела за своим металлическим рабочим столом, склонившись над ноутбуком. Неяркое ноябрьское солнце с трудом пробивалось сквозь ее окно. Она размышляла над данными, полученными с помощью плетизмографа в ходе своего последнего исследования. Ее глаза следовали вдоль зубчатой красной линии, пробегавшей по экрану, – линии, изображавшей уровень кровотока одного испытуемого. Перед тем как Чиверс ввела бы их в компьютерную программу, ей надо было убрать ошибочные точки, моменты, когда испытуемый мог ерзать на стуле, осуществляя небольшие сокращения тазовых мышц и сотрясая плетизмограф, что могло, в свою очередь, вызвать броски данных и исказить результаты. Она медленно просматривала красную линию, со всеми ее узкими, крутыми, резкими изгибами, выискивая места, где необычная высота пика относительно соседних ровных участков подсказала бы ей, что возбуждение здесь не возникло и этот интервал не важен для ее исследования. Она выделила и удалила один крошечный участок явного отклонения от нормы, а затем продолжила внимательно просматривать линию. Чиверс занималась этим еще приблизительно два часа, обрабатывая данные всего лишь по одному испытуемому. «Я начинаю слепнуть», – произнесла она, вперив взгляд в другой подозрительный гребень.
Тем не менее ее очень впечатлило то, о чем сообщали ей данные эксперимента. Она была счастлива, внося свой вклад в «объединенную критическую массу» беспрецедентных женских усилий. Сексология как дисциплина появилась в конце XIX века и всегда была уделом мужчин. Даже сейчас женщины составляли меньше трети членов самой выдающейся организации в этой области – Международной академии сексуальных исследований (International Academy of Sex Research) и меньше трети редакционной коллегии журнала Академии, одним из сотрудников которого была сама Чиверс. Таким образом, женский эрос не исследовался с той энергией, с которой был бы должен. Более того, как сказала мне одна из кумиров Чиверс, самая пожилая женщина, изучающая эти вопросы, – Джулия Хейман, директор Института Кинси при Университете Индианы, – сексология в течение многих десятилетий занималась скорее документированием поведения, чем изучением таких лежащих в основе этого поведения чувств, как страсть. Она сказала, что работы Альфреда Кинси[2]в середине ХХ века мало что открыли в области желания. Он начал свою карьеру как энтомолог[3], каталогизируя ос, и опасался изучать эмоции. Уильям Мастерс и Вирджиния Джонсон[4]сняли на пленку сотни испытуемых, занимавшихся сексом в их лаборатории, но они делали свои выводы, сосредоточившись на функции, а не на стремлении. Только в 70-х годах сексологи начали практически с нуля изучать то, чего хотят женщины, а не то, что они делают. А затем все внимание было сосредоточено на СПИДе, самым главным вопросом стало предотвращение этого заболевания. Только в конце 90-х возобновилось полномасштабное исследование возникновения желания.
