— Дэвид, это моя подруга, о которой я тебе рассказывала. Корова Му, это Дэвид Сэндхерст. Он занимается исследованиями в компании «Перрико», где работает Кен. Вы в это не поверите, но у вас двоих так много общего.
Верю, усмехнувшись про себя, подумала Марина. Мы, наверное, ходим в один и тот же спортзал и разделяем любовь к утренним пробежкам и мюсли на завтрак. Это сразу видно.
Она отважно улыбнулась в твердой уверенности, что Бог будет милостив к ней и ниспошлет ей либо удар, либо сердечный приступ, дабы избавить ее от полного унижения. Она напустила на себя деловой вид и протянула бедному мужчине руку, едва он повернулся, чтобы подобающим образом познакомиться с ней.
— Марина Ризенталь…
— Однако все зовут ее Коровой Му! — весело прервала ее Сюзи.
Дэвид пропустил эти слова мимо ушей.
— Рад познакомиться с вами, Марина. Кен и Сюзи много о вас рассказывали.
Он пожал ее руку, и его взгляд какую-то секунду бродил ниже ее лица. Марина успокоилась, будучи абсолютно уверенной в том, что ее пропорции столь велики, что оставшаяся масса едва ли ускользнет даже от самого неумелого периферийного обзора.
Сюзи возбужденно порхала, пока они пожимали друг другу руки.
— Дэвид расскажет тебе, Му, над чем он работает. Ты просто умрешь.
Пожелав такой же судьбы Сюзи, Марина отвернулась от нее, и они с Дэвидом физически исключили всех посторонних из своего разговора, с чем Сюзи их и оставила. Ее работа была выполнена, ей надо было переделать еще сотню других работ. Она никогда не успокаивалась. Слишком много надо сделать. Устраивать чьи-то жизни. Восстанавливать порядок. Обеспечивать подобающий уровень.
— Боюсь, иногда она может немного переборщить, — извиняющимся тоном проговорила Марина.
Дэвид улыбнулся, и у Марины тотчас пропал аппетит, едва она с беспокойством ощутила урчание в животе.
— Все нормально. Я уже давно знаю Сюзи. К ней привыкаешь. Вы ведь с ней много лет знакомы, не так ли?
— Наверное, больше двадцати. Иногда в это трудно поверить.
Дэвид с любопытством посмотрел на нее.
— Надеюсь, я не покажусь вам грубым…
Марина глотнула воздуха. Уж кто-кто, а она-то знает, насколько грубой может быть грубость.
— …но у вас с Сюзи, похоже, не очень-то много общего.
— Вы хотите сказать — потому что внешне мы такие разные? — быстро выдохнула Марина.
— Вовсе нет. Как люди — вот что я имею в виду. Насколько я слышал, вы сделали фантастическую карьеру, вы ездите по всему миру, у вас прекрасная квартира, вы никоим образом не связаны семейными узами. Вы многого достигли. А вот Сюзи…
У Сюзи скорее работа, чем карьера. У нее муж и дети вместо беспорядочного поглощения пищи. У нее большой расползающийся дом вместо изящной, компактной коробки для обуви. У нее жизнь вместо существующих условий.
— Конечно, — продолжал Дэвид, — мне не стоило бы это говорить ее лучшей подруге, но она несколько… э-э-э… поверхностна.
Марина вступилась за свою подругу.
— Значит, вы ее не знаете так хорошо, как думаете. Она не столько поверхностна, сколько… обременена. У нее просто нет времени на философские разговоры. Она ведь мать, да еще и ходит на службу. И не просто занята полный день, а еще и работает в комитетах на добровольных началах и состоит членом ассоциаций школ для близнецов. И вечеринки устраивает не меньше двух раз в неделю. А сад вы видели? Это все ее заслуга.
Дэвид, похоже, был поражен размахом столь бурной деятельности. Да и Марина тоже. Только разложив таким вот образом по полочкам жизнь Сюзи, она смогла разглядеть нить отчаяния, которая хаотически вилась в этой жизни. На анализ этого откровения у нее не было времени, потому что Дэвиду, кажется, не терпелось успокоить ее, принеся искренние извинения.
— Критикуя вашу подругу, я не хотел вас обидеть. Просто я как бы между прочим поделился с вами своим наблюдением. Простите.
— Нет, это вы меня простите. Вы правы, но отчасти. У нас действительно не очень-то много общего. Я заняла оборону, потому что подумала… подумала, что вы говорите о чем-то другом. Конечно, мы уже не тинейджеры, которые менялись жевательной резинкой и умирали от Дэвида Кэссиди. Мы двигались в разных направлениях. Но единственное, что у нас с Сюзи будет всегда общим, так это наше прошлое. Если вы понимаете, о чем я.
Дэвид обдумал услышанное.
— Должен сказать, что я никогда не понимал женской дружбы. Мне кажется, она всегда основывается на чем-то несерьезном — совпадение места работы, обоюдная любовь к мексиканской еде, ненависть к мужчинам. Полагаю, что я и вправду немного завидую. Мужчины никогда не планируют связывать друг друга узами на годы вперед, невзирая на все обстоятельства. У меня, похоже, таких друзей нет. Все, что у меня есть, так это чудаковатый собутыльник, который любит смотреть по видео старые матчи «Шпор»[3]или же изливать душу коллеге, у которого не больше причин идти домой, чем у меня.
Марина перестала втягивать живот и сжимать ягодицы. Да и шампанское она пила без тени застенчивости. Она расслабилась и наслаждалась обществом этого мужчины.
Марина вспомнила, что в юности читала журнальные статьи, в которых говорилось, будто мужчины любят говорить о себе и женское внимание им льстит. Она решила последовать этому совету.
— Так над чем это вы таким работаете, от чего я должна умереть?
Дэвид пришел в волнение.
— Вообще-то исследования еще на очень ранней стадии, но кажется, я почти изобрел лекарство, от которого человек быстро теряет в весе.
Он с нетерпением ожидал реакции Марины.
Бах! — и шарик лопнул. Марина снова стала толстушкой. Она тотчас поняла, что попросту является объектом для экспериментов, существом, которое определенно должно испытывать неодолимый интерес ко всему, что имеет хоть какое-то отношение к проблеме лишнего веса. Он не обращал никакого внимания на ее тело единственно потому, что ему это и не было нужно. Он и так знал, что она огромна. Он уже узнал от Сюзи и Кена, что она весит достаточно солидное количество килограммов, чтобы попасть в область его интересов.
Прежде чем ответить, она откашлялась.
— Интересно. Думаю, что такое лекарство может сделать его изобретателя очень богатым, учитывая, что больше пятидесяти процентов женщин в одной только Великобритании имеют лишний вес.
— А другие пятьдесят процентов думают, что имеют лишний вес, — пошутил Дэвид.
Марина рассмеялась вежливо, без удовольствия. Она отдавала себе отчет в том, что этот красивый незнакомец смотрит на нее с задумчивым выражением на лице, какого она никогда прежде не видела. Она была наслышана о том, какое любопытство вызывают уродцы, и о том, что такое оценочное презрение, но этот ученый воспринимал ее как… как экспонат. Она не понимала, что происходит, и ей не нравилась эта неопределенность.
