Еще большее любопытство вызывает удивительная страсть эволюционных психологов расставлять повсюду дорожные указатели времен каменного века и добросовестно их интерпретировать. Но позвольте сделать одно маленькое возражение: кто, собственно, сказал, что каждый телесный признак живого существа непременно должен выполнять какую-то функцию? Разве не достаточно того, что некоторые, между прочим, случайные признаки просто не вредят своему носителю и не мешают его способности к выживанию и поэтому до сих пор сохранились? В дальнейшем мы еще вернемся к этой мысли. Что же касается женской груди, то в увеличении ее размеров могло сыграть роль повышение потребления мяса в сравнении с ранними доисторическими временами. Известно, что потребление большого количества мяса стимулирует выработку и выделение гормонов. Вполне возможно также, что существует связь между увеличенным средним размером молочных желез у женщин народов, потребляющих много мяса (как, например, в США) и небольшим размером молочных желез у женщин народов, склонных к вегетарианской пище (как, например, в Южной Азии). Все это не имеет абсолютно никакого отношения к сексуальным позам, моногамии и другим эволюционно-биологическим функциям.
Тот, кто хочет объяснить природу современного человека, но при этом сводит ее к «более простым» формам, с самого начала оказывается перед четырьмя большими затруднениями. Во-первых, надо спросить, всё ли, что порождает природа (в том числе и человек) можно объяснить с точки зрения логики живого (био-логически). Биологи и естествоиспытатели ищут в природе логику. Однако логика не является свойством самой природы, но способностью человеческого мышления. Можно с таким же успехом спросить: логично ли искать логического объяснения причин, стоящих за любым природным явлением?
Вторая трудность касается точного знания об условиях существования человека в каменном веке. Всюду ли эти условия были одинаковыми? Одинаковы ли были требования, предъявляемые природой к предкам человека, жившим соответственно во влажных лесах, степях или на морском побережье?
Третий пункт — это невероятная трудность отделить поведение, определяемое природными факторами, от поведения, обусловленного факторами культурными, тем более что рассматриваемый период отделен от нашего времени десятками тысяч лет и мы не слишком много о нем знаем.
И, наконец, в-четвертых, очень трудно показать, что те признаки и особенности поведения, которые считаются врожденными, действительно, как думают эволюционные психологи, являются результатом приспособления к условиям жизни каменного века. В рамках же нашей темы мы должны ответить на вопрос: «Как все-таки обстояли дела с любовью в каменном веке?»
Любовь и плейстоценЭпоха, которую нам следует рассмотреть в связи с появлением человека, называется плейстоцен. Это предпоследний отрезок кайнозойской эры. Плейстоцен начался около 1,8 миллиона лет назад и закончился 11 500 лет назад. Более известное и популярное название плейстоцена — эпоха ледников, ведь в течение плейстоцена на Земле сменилось несколько ледниковых периодов.
В самом начале плейстоцена в Восточной и Западной Африке появляются два вида первобытного человека — Homo habilis и Homo rudolfensis. Согласно некоторым предположениям, обе эти ветви произошли от австралопитека, хотя степень этого родства точно не выяснена. Несколько позднее на авансцену в саваннах выступает Homo erectus, который из Африки расселился по просторам Европы и Азии. Его предположительным наследником в Европе стал известный всем неандерталец, грубое, но в целом отнюдь не глупое существо. Неандерталец вымер — при весьма загадочных обстоятельствах 30–40 тысяч лет назад. Обо всех видах Homo известно, что, развиваясь, они постепенно начали пользоваться такими орудиями труда, как ручные рубила. В какой-то момент времени люди также научились пользоваться огнем.
Промежуток между Homo erectus, вымершим в Африке около трехсот тысяч лет назад, и появлением около ста тысяч лет назад современного человека, Homo sapiens, был заполнен в 1997 году, когда в Эфиопии были обнаружены останки Homo sapiens idaltu, древнейшего из наших прямых предков. В то время на Земле жили не более нескольких десятков тысяч этих первобытных людей. Регулярно повторяющимися волнами расселялись по поверхности нашей планеты представители вида Homo sapiens. Так же, как до них Homines erecti, человек разумный, открывал все новые и новые места обитания, как правило, более прохладные, нежели его африканская родина. Эти люди были охотниками и собирателями, питавшимися растениями, плодами, семенами, кореньями, яйцами, насекомыми, рыбой и падалью. Только на последних фазах своего развития они изменили старым привычкам и начали — в регионах своего расселения — охотиться на настоящую дичь. Подобно неандертальцам, в Средней Европе человек разумный охотился на зубров, мамонтов и шерстистых носорогов.
Предполагают, что после вымирания двух этих видов Европу наконец заселили наши непосредственные предки. После отступления последнего ледника люди каменного века начали постепенно переходить к земледелию и скотоводству. Однако в других регионах другими были и правила игры. Там водились другие звери и царил иной климат. Например, многие из наших предков в течение тысячелетий оставались рыболовами или охотниками и собирателями.
Насколько разными были условия обитания первобытных людей, настолько же по-разному развивалась и их культура. Одни жили в пещерах, другие — в хижинах, третьи в землянках. Люди заселили степи и пустыни, долины и горы, побережья материков и острова. Если бытие определяет сознание, как утверждают эволюционные психологи, то требования бытия к сознанию были в те времена различными. Собирать плоды в джунглях или ловить рыбу в горных ручьях — далеко не одно и то же, я уже не говорю о преследовании мамонта по заснеженной степи. Для одних людей главным и самым опасным врагом был холод, другие, напротив, никогда не мерзли. Одним приходилось защищаться от диких зверей, а у других, наоборот, не было природных врагов. (В качестве примера можно привести орангутангов на Борнео, которые охотно спускаются с деревьев на землю, чего не могут позволить себе их сородичи с суматры, ибо на Суматре водятся тигры, а на Борнео — нет.) Некоторые первобытные люди по много лет жили водном и том же месте, а другие, напротив, кочевали на тысячи километров, преследуя стада диких животных, на которых охотились. Одни племена были склонны к людоедству, другие же погребали своих мертвецов по определенным ритуалам. Если у одних мозг специализировался на ориентации в густом лесу, то у других он приспосабливался к бескрайним горизонтам широких степей.
Короче говоря, плейстоцен — невероятно огромная и весьма неоднородная эпоха. Разнообразные виды первобытных людей жили в те времена в непрерывно изменяющихся новых условиях существования. Вероятно, как большинство обезьян, предки современного человека жили небольшими стадами или семейными группами. О правилах общежития в этих группах мы знаем очень и очень мало. Даже если верно, как утверждают Леда Космидес и Джон Туби из Калифорнийского университета в Санта-Барбаре, что «в нашем современном черепе гнездится дух каменного века», то мы все равно оказываемся лицом к лицу с неразрешимой загадкой, ибо, как говорит знаменитый кенийский палеоантрополог Ричард Лики: «Жестокая реальность, с которой сталкиваются антропологи, состоит в том, что на эти вопросы, вероятно, не существует ответов. Если довольно тяжело доказать, что другой человек распоряжается своим сознанием так же, как я, и если большинство биологов опасаются даже делать попытки определить, что сознают животные, то, спрашивается, как нам нащупать рефлексивное сознание давным-давно умерших существ? В археологической традиции сознание — такая же невидимка, как и язык» (7).
