Книга Мудрость психопатов - Кевин Даттон

В 2003 году Рейд Мелой, профессор психиатрии Школы медицины Калифорнийского университета в Сан-Диего, провел эксперимент, который можно расценивать как оборотную сторону эксперимента с алым носовым платком. Да, традиционные «позорящие человечество» психопаты славятся своей способностью чуять нашу уязвимость. Но они известны и тем, что нагоняют на нас страх. Истории из клинической практики и отчеты из повседневной жизни изобилуют высказываниями тех, кто столкнулся с этими безжалостными социальными хищниками: таинственными, интуитивными афоризмами типа «у меня на загривке волосы стали дыбом» или «у меня мурашки поползли по телу». Но есть ли в этом какое-то зерно истины? Оказываются ли наши инстинкты на высоте? Выбираем ли мы психопатов так же безошибочно, как они — своих жертв?

Чтобы выяснить это, Мелой задал 450 специалистам в области правопорядка и психиатрии вопрос: испытывали ли они странные физические реакции, интервьюируя психопатических субъектов — жестоких преступников, у которых все индикаторы на «пульте звукорежиссера» стояли на максимуме?

Результаты не оставляют места для разночтений. Более трех четвертей респондентов согласились с тем, что они испытывали эти ощущения, причем женщины чаще, чем мужчины (84 и 71 % соответственно). Клиницисты, имеющие степень магистра или бакалавра, сообщали о своих странных ощущениях чаще, чем обладатели докторской степени или работники правоохранительных органов (84, 78 и 61 % соответственно). Вот несколько примеров высказываний респондентов: «Я чувствовал себя его обедом», «испытывал отвращение, антипатию, притяжение», «дыхание зла прошло сквозь меня».

Но что именно мы выявляем?

Чтобы ответить на этот вопрос, Мелой решил вернуться в прошлое: в доисторические времена, когда эволюция человека подчинялась диктату призрачных теней. Существует множество теорий, как могла развиться психопатия, и мы поговорим о них несколько позже. Но главный вопрос в этой великой этиологической схеме следующий: как с онтологической точки зрения следует рассматривать это состояние? С клинической точки зрения — как расстройство личности? Или с точки зрения теории игр — как легитимный биологический гамбит, стратегию жизни, дающую существенные репродуктивные преимущества в древней примитивной среде?

Кент Бейли, почетный профессор клинической психологии Университета содружества Вирджинии, отстаивает вторую точку зрения и предлагает теорию, согласно которой яростная конкуренция внутри и между проксимальными группами предков была главным эволюционным предшественником психопатии (или, по его терминологии, «воинственных ястребов»).

Вот что предполагает Бейли: «Определенная степень хищнического насилия была необходима во время охоты для поисков и убийства крупной добычи — и элитарная группа безжалостных “воинственных ястребов” предположительно оказалась бы очень кстати не только в качестве инструмента для выслеживания и убийства добычи, но и как силы обороны против нежелательных инициатив аналогичных соседних групп».

Конечно, возникала проблема, что делать с этими «воинственными ястребами» в мирное время. Робин Данбар, профессор психологии и эволюционной антропологии Оксфордского университета, поддерживает точку зрения Бейли. Исследуя времена викингов (период с IX по XI век), Данбар приводит пример берсерков — прославленных воинов-викингов, которые, по свидетельству саг, поэм и исторических хроник, сражались в состоянии транса с неистовой яростью. Но давайте немного глубже копнем литературу. И перед нашим взором возникает более мрачная картина: опасная элита в любой момент могла обратить свою силу против членов общины, которых должна была защищать, и совершить насилие по отношению к сельским жителям.

По мнению Мелоя, здесь и кроется ответ на загадку волос, вставших дыбом на голове, и широкого спектра эволюционных представлений, лежащих в основе нашего встроенного «радара на психопата». Кент Бейли утверждает, что если такие «хищные» индивиды среди наших предков были психопатами, то отсюда, исходя из всех наших знаний о естественном отборе, следует, что это — улица с односторонним движением. Более миролюбивые члены общины должны были развить у себя механизм, некую скрытую технологию наблюдения, которая выявляла бы опасность в их когнитивном пространстве — секретную систему раннего оповещения, которая позволяющую вовремя удариться в бегство.

В свете работ Анджелы Бук с жертвами нападений и моих собственных исследований с «контрабандистами» алого носового платка подобный механизм может достаточно просто объяснить как гендерные, так и статусные различия, выявленные в экспериментах Мелоя. Учитывая устоявшуюся репутацию психопатов как дьявольских соме лье эмоций, их особый нюх на загадочные нотки слабости, вполне вероятно, что женщины (в качестве эволюционной компенсации большей физической уязвимости) могут интенсивнее и чаще демонстрировать реакцию в присутствии психопатов — как и специалисты в области психиатрии, обладающие более низким профессиональным статусом.

Конечно, это лишь рабочая гипотеза. Чем сильнее вы чувствуете, что вам угрожают, чем выше опасность нападения на вас, тем важнее укреплять систему безопасности.

Разумеется, тот факт, что во времена наших предков существовали безжалостные, не испытывающие угрызений совести охотники, владеющие темными навыками хищников, не вызывает сомнения. Но предположение, что эти охотники, со своей способностью к предвидению, были психопатами в том виде, в каком мы знаем их сегодня, вызывает ряд вопросов. В плане диагностики камнем преткновения является эмпатия.

В древности самыми плодовитыми и успешными охотниками были, как и следовало ожидать, отнюдь не самые кровожадные и упорные индивиды. Таких охотников отличали спокойствие и эмпатия. Это были люди, способные настроиться на сознание преследуемой добычи — «поставить себя на ее место» и поэтому с достоверностью предсказывать ее хитроумную траекторию движения, ее пути и способы бегства.