Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Кирпачек пересек холл, подошел к лестнице, ведущей в северную башню. Там, в просторных комнатах, под присмотром преподобного Лудца и ведьмы Сатутры взрослели отпрыски графа фон Гноря.
Кирп вспомнил детскую. У них с Силом была одна комната на двоих. Особенно молодому вампиру нравилась кровать: гробики располагались один над другим, и в верхний можно было забраться по лесенке, сделанной из красивых, тонкой резьбы костей. В углу за кроватью высилась горка черепов, которыми они с братом играли, как в кегли, на полу постоянно был рассыпан конструктор. Однажды преподобный Лудц споткнулся о разбросанные детьми детали и серьезно повредил лодыжку. Священник пожаловался отцу, и конструктор выбросили.
Родной дом! Здесь Кирп родился, здесь прошло его детство, юность… И здесь же пройдут его зрелость и старость… Бесконечная, вечная, дряхлая старость бессмертного существа. Родной замок… Какой же он холодный… Тусклые свечи и солнечные лучи, просачивающиеся сквозь узкие бойницы, были единственными источниками тепла в больших залах, столовых, в длинных, кажущихся бесконечными, коридорах, в продуваемых сквозняками спальнях…
Нескольких минут на пороге родового гнезда фон Гнорей оказалось достаточно для того, чтобы тоска по родному дому, что томила его сердце во время учебы, сменилась тоской по странствиям, новым местам и новым встречам.
Следующий час прошел в поцелуях, слезах матери и сестер — и в разочаровании. Отец, едва взглянув на диплом, поджал тонкие губы и проговорил:
— Наследнику графского титула и потомку славного рода фон Гнорей диплом лекаришки ни к чему. Ты зря потратил время, Кирп. Тебе надо было изучать не биологию, а генеалогию. Спрячь куда-нибудь эту книжицу. Она тебе не нужна.
— Ну почему же? — тут же вступилась за сына графиня. — Мы его поместим в рамочку и повесим на стену. Теперь есть чему завидовать: мой сын, единственный в Чертокуличинске, получил высшее образование.
Мама Кирпачека обладала одним важным качеством, которое в третью очередь привлекло к ней внимание графа. Она была глупа, и на ее фоне фон Гнорь чувствовал себя эрудитом. Ему нравилась бытовая зацикленность супруги и ее неумение дольше трех минут оставаться сосредоточенной на чем-то серьезном. Кроме детей.
Дети стали второй причиной, подтолкнувшей аристократа к женитьбе на милой девушке из купеческого сословия. До знакомства с Кирстеном она уже раз побывала замужем и родила первому супругу сына. Первый муж Сорчи фон Гнорь погиб во время землетрясения вместе с их маленьким сыном, так что граф точно знал: брак с Сорчей будет благословлен детьми.
Первой же причиной, сыгравшей главную роль, стало большое наследство маленькой пухленькой купчихи. Этих трех причин оказалось достаточно для того, чтобы граф собрал в кулак всю свою волю и засунул снобизм, который ошибочно считал аристократизмом, куда подальше. Расчет оправдался: Сорча не обманула его ожиданий. Вот уже семьсот лет она была верной женой, крепко держала в маленьких ручках немногочисленную прислугу и экономно вела хозяйство. Еще Сорча фон Гнорь возгордилась тем, что вдруг стала графиней, и испытывала невероятную благодарность к мужу, порой переходившую в благоговение перед ним. Кирстену фон Гнорю до такой степени нравились слова глупенькой жены: «Как ты умен, дорогой!», что он почти забывал о ее низком происхождении.
Ростом супруга графа не вышла. Она едва доставала до плеча Кирпачека. Сын наклонился, чтобы мать могла поцеловать его. Он любил свою простую, недалекую матушку. Кирп всегда думал, что когда придет время жениться, он выберет такую же, как она, — темнолицую, с синевато-черной кожей, с волосами бордового цвета, собранными в пучок на затылке, с большой грудью и мягкими, всегда занятыми делом руками. Одевалась Сорча фон Гнорь скромно, но со вкусом. Кто привил это качество простой купеческой девушке, Кирп не знал, но явно не его отец.
Кирстен фон Гнорь даже в домашней одежде выглядел помпезно. Он всегда подбирал наряды так, чтобы меха, шитье и украшения из натурального хрусталя бросались в глаза. Деревенский граф до сих пор носил панталоны, сотканные из паутины тарантулов, высокие сапоги, сшитые из тонких полос кожи гадюк, как вид прекративших существование еще во времена первого графа. Собственно, и этот костюм принадлежал тому же несчастному графу, положившему начало роду фон Гнорей.
Кирпачек зря ждал от отца хотя бы намека на улыбку, хотя бы одного приветливого взгляда. Лицо родителя, как всегда, выражало недовольство. Уголки поджатых губ опустились вниз, из-за чего рот напоминал подкову, дряблые щеки подрагивали, глаза прищурились, кожа светло-серого цвета, будто бумага, была так же тонка и однотонна. Румянец редко появлялся на впалых щеках графа. Кирстен фон Гнорь язвительно смотрел на мир, даже дети порой страдали от его едких замечаний.
Сидя во главе стола под украшенным гроздьями летучих мышей потолком столовой, граф Кирстен фон Гнорь смотрел на свое семейство. Супруга распоряжалась слугами, с гордостью демонстрируя знание правил сервировки. Наследник опустил взгляд в тарелку и едва не плакал — так казалось отцу семейства. Втайне он предпочел бы видеть в качестве следующего графа не размазню Кирпачека, а Грана. Вот уж кто действительно прирожденный аристократ: и стать, и ум, и настойчивость, и манеры.
Гран, третий сын Кирстена фон Гноря, был в меру красив, в меру строен, в меру силен. Все в нем было в меру. Особенно нравилась Кирстену отстраненность сына. Эта отстраненность, по мнению любящего папочки, и являлась признаком аристократизма.
Глава семьи не знал, что Гранит втайне от него поступил в тот же Гдетосарайский университет. Правда, в отличие от брата, он стал студентом физико-математического факультета. Медицина Грана не привлекала. И отстраненность его объяснялась вовсе не аристократизмом, — просто парнишка так любил математику, что постоянно в уме решал уравнения. Но граф предпочитал видеть только то, что ему хотелось видеть. Он одобрительно улыбнулся третьему сыну. «Если бы все мальчики были такими, как Гран», — подумалось фон Гнорю.
Вид шумно жующего Сила не доставил графу радости. Быдло. Купчишка-кулачишка. Эх, надо же было уродиться в породу жены! Губы главы семейства брезгливо поджались, став тоньше нити. Граф перевел взгляд на дочерей.
Две дочери — Глинни и Хрусталина — это явный перебор. Без приданого девчонок не пристроишь замуж, по крайней мере, за ровню. Хотя граф и признавал, что Глинни, его четвертый ребенок, необычайно красива, он считал ее красоту, скорее, недостатком, чем достоинством. Тонкие черты лица, идеальной формы нос, губы такого яркого синего цвета, что половина мужчин Гдетосарайска мечтала сорвать с них поцелуй. Волосы, густые, пышные, лиловыми волнами спускались до поясницы и были предметом зависти женской половины населения города. Граф не сомневался, что у нее не будет проблем с выбором мужа, но он также был уверен, что при столь броской внешности девчонка вряд ли сохранит невинность до брака.
А вот что делать с младшей, граф не знал. Он уже думал дать в приданое Хрустали не самое ценное, что у него было, — шкуру йети, но все же сомневался, что найдется желающий жениться на ней. Ни одно аристократическое семейство не примет в качестве невестки чертовку. Хрусталина по-своему хороша: маленький пятачок кокетливо вздернут, миндалевидные глаза обрамлены пышными розовыми ресницами, фигурка стройная. Талию Хрусталины можно обхватить пальцами рук, а грудь уже сейчас, в подростковом возрасте, настолько пышная, что даже стариков пробирает озноб, когда она проходит мимо. Молодые мужчины только и думали о том, сколько удовольствия в постели может доставить эта кокетливая чертовка.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
