— Богоматерь Божья, спаси и помилуй мя грешного. И пошли мне удачу.
Затем снова перекрестился, подхватил со стола мотоциклетный шлем и зашагал к двери.
На улице было солнечно и жарко. Шплинт поправил на груди ремень сумки и направился к мотоциклу. Сидевший на скамейке одноногий инвалид протянул к нему руку и жалобно попросил:
— Подай на хлеб, сынок!
Шплинт брезгливо поморщился и бросил на ходу:
— Убери корявки, укороченный. Ногу-то небось по пьяни потерял.
Инвалид быстро отдернул руку и злобно прокричал вслед удаляющемуся парню:
— Смотри, свои копыта не растеряй, сердобол!
Шплинт обернулся и смачно сплюнул в сторону инвалида. Потом подошел к мотоциклу, оседлал его и напялил на голову шлем. Через несколько секунд мотоцикл, взревев как зверь покатился по двору. Инвалид посмотрел ему вслед, перевел взгляд на плевок, темнеющий в пыли, и тихо проговорил:
— Что б тебя живьем сожрали, подонок…
Мотоцикл выехал со двора и стремительно понесся по шоссе. Правил Шплинт умело, с наклонами вписываясь в повороты и лихо объезжая пробки.
Минут через двадцать он въехал на Суворовскую площадь, обогнул огромный каменный пентакль Театра Российской армии, ворвался в заваленный грудами кирпичей двор, пролетел под строительными лесами и, рыкнув мотором, нырнул в черную дыру, ведущую к подземным коммуникациям. Мгновение — и от мотоцикла осталось лишь легкое желтое облачко пыли, а сам он исчез, словно растворился в воздухе.
Спустя еще пару минут мотоцикл с ревом нес своего лихого седока по туннелю заброшенной ветки метро, умело объезжая валяющуюся тут и там арматуру и все дальше углубляясь в темный лабиринт сводчатых арок.
Грузовик стоял как вкопанный. Полковник Орлов сунул в рот спичку, нагнулся, осмотрел расстояние от заднего борта до двери, снова выпрямился и мрачно проговорил:
— Чертовщина какая-то.
— Да, непонятки, — поддакнул старлей. — Главное, неясно, куда они делись. Машины у них не было, иначе мы столкнулись бы нос к носу. Тут других подъездов нет. Будто испарились!
— Надо искать, — сухо сказал полковник. — Чудес не бывает. Зато бывают менты, плохо делающие свою работу. — Он прищурился и добавил: — Ясно выражаюсь?
— Так точно, — кивнул старлей.
Спецназовец подвел к ним водителя грузовика.
— Вот он, взяли в туалете, — отчитался он. — Пытался отсидеться.
Водила оказался хлипким мужичонкой в грязной рубашке и рваных джинсах. На голове у него красовалась черная бейсболка, околыш которой пересекали огненные буквы: «Adidaz».
Полковник кивнул на грузовик и мрачно поинтересовался:
— Твоя работа?
— А чё опять не так-то? — прогундосил мужик. — Сами же сигналили!
Полковник вперил в лицо водилы холодный взгляд и сухо спросил:
— Ты с ними? В деле? Отвечай!
Водила испуганно обернулся на старлея, снова посмотрел на полковника и, вжав голову в плечи, прогнусавил:
— Вы о чем, мужики?
— Грузовик сюда зачем поставил?
— Да говорю же: милицейские машины сигналили — требовали дорогу освободить. Ну я и отогнал.
— Про ограбление что-нибудь знаешь?
Мужик округлил глаза.
— Огра… бление? — с трудом выдавил он.
— Так знаешь или нет?
Водила принялся мотать головой, да так усердно, что она едва не слетела с плеч.
— Ей-богу, начальник, — бормотал он, — ничего не знаю. А дверь бортом случайно прижал. По глупости. Богом клянусь!
Полковник дернул щекой и повернулся к старлею:
— Выясните точно, в какой момент это произошло. Испариться они не могли. И вызовите кинолога.
— Пошли, — приказал старлей водителю и сурово взял его за локоть.
— Начальник, я тут ни при чем! — продолжал испуганно голосить водила, оглядываясь на полковника. — Ваши же меня и защемили. Куда мне было деваться?
Полковник его, однако, уже не слышал. Он вновь оглядел борт грузовика и дверь, затем присел возле колес и окинул взглядом след, который оставили на земле шины. Выпрямился и, задумчиво потеребив нижнюю губу, проговорил:
— Похоже, им тоже пришлось нелегко. Здоровые, видать, ребята.
— Думаете, этот чудак заблокировал им дверь? — недоверчиво спросил старлей.
— Думаю, да, — ответил полковник. — Посмотри-ка сюда. — Он показал на следы грузовика. — Видишь? Они откатили грузовик, выбрались наружу, а потом снова заблокировали дверь. И все это проделали за минуту или даже меньше. Сколько было грабителей?
— Трое.
Полковник усмехнулся и кивнул:
— Трое. Они втроем сделали то, что не смогли сделать четверо твоих парней. И не забудь — им нужно было не только толкать дверь, но и приглядывать за заложниками.
Полковник Орлов снова подошел к двери и попробовал ее приоткрыть.
— Им пришлось здорово попотеть, чтобы протиснуться в эту щель, — задумчиво произнес он.
— Выходит, они почти были в наших руках? — с досадой пробормотал старлей.
— «Почти» в нашем деле не бывает, — с усмешкой ответил полковник. Вздохнул и добавил: — Слава богу, вести это дело буду не я. Я, старлей, завтра отчаливаю. В отпуск. В ближайшую неделю вместо табельного оружия у меня будет спиннинг, а ловить я буду не бандитов, а зубастых хищников с плавниками. Так-то.
Полковник Орлов вынул изо рта спичку, швырнул ее на землю, повернулся и неторопливо побрел к милицейской машине.
Когда десять минут спустя старлей подошел к машине, полковник сидел на водительском месте и невозмутимо курил.
— Ну как там? — спросил он старлея.
— Глухо, — ответил тот. — Не можем обнаружить никаких следов. Уйти пешком не могли, на машине тоже — наши перекрыли все выходы. Как сквозь землю провалились…
— Чудес не бывает, старлей, — повторил Орлов. — И люди не проваливаются сквозь землю. Проверьте все соседние здания.
— Уже проверили, — ответил старлей.
Полковник Орлов крепко затянулся и швырнул окурок в окно.
— Ладно, — сказал он. — Объявляйте «Перехват».
…Мотоцикл рыкнул и заглох. Шплинт погасил фару, снял шлем и повесил его на руль. Посмотрев на часы, сам себе кивнул. Потом неспешно слез с мотоцикла, забрал ключи и сунул их в карман. Снова глянув на часы, он неторопливо размял ноги и, перекрестившись, зашагал в сторону черной дыры, ведущей в старый заброшенный туннель.
Несмотря на то что Шплинт неплохо ориентировался под землей, ему было немного страшновато. Каждый раз, спускаясь сюда, он чувствовал себя так, словно вторгался в чьи-то чужие владения. Хозяина пока нет, но скоро он вернется и тогда… Впрочем, о том, что случится тогда, Шплинт старался не думать. Ему и так хватало страхов.
