– Вряд ли в том есть что-то необычное. – Мои плечи напряглись.
– Вот как? – Она подняла брови. – Тебе шестнадцать лет. В твоем возрасте я уже сражалась за Кастилию и у меня не было ни времени, ни желания для проказ. И тебе следует от этого отучиться. Донья Ана говорит, что ты мятежна и своенравна, споришь с каждым ее словом. Подобное поведение недостойно инфанты из дома Трастамара. Ты наследница королей и должна вести себя, как подобает в твоем положении.
В упреках матери не было для меня ничего нового, и все равно они больно меня укололи, словно она именно на это и рассчитывала. Как я могла сравнивать свою пока столь малозначительную жизнь с ее достижениями? Удовлетворившись моим молчанием, она придвинула ближе свечу, открыла папку и достала лист пергамента:
– Это письмо тебе.
– От папы? – Я едва удержалась, чтобы не выхватить лист из ее руки. – Он к нам приедет? И привезет Хуана?
Не успев произнести этих слов, я тут же о них пожалела.
– Твои отец и брат пока что в Арагоне. – Голос матери стал жестче. – Это письмо от эрцгерцога Филиппа. – Она протянула лист мне. – Прочти, пожалуйста, вслух. Оно на французском языке, на котором я предпочитаю не говорить.
Неужели она проделала такой путь лишь затем, чтобы привезти мне очередное утомительное письмо от двора Габсбургов? Я уже вздохнула было с облегчением, но тут же сообразила, что если мать приехала в Гранаду только ради этого, значит в письме есть нечто важное. Охваченная внезапной тревогой, я взглянула на пергамент в моей руке – дорогую мягкую кожу, выскобленную и размягченную до консистенции бумаги. Во всем остальном письмо ничем не отличалось от других, приходивших на протяжении многих лет, пока я не заметила зачеркнутые фразы, знак неопытности отправителя. Взглянула на подпись – изящную букву «Ф», украшенную печатью с орлом Габсбургов. Судя по всему, письмо было от самого Филиппа.
– Я жду, – напомнила мать.
Я начала читать, переводя на испанский:
– «Я получил письмо, которое недавно прислали мне вы, ваше высочество, и понимаю ваши чувства. Заверяю вас, что нет слов слаще для ушей любого мужчины, нежели ваши, и ничье обещание не может доставить удовольствия большего, чем ваше…»
– Что еще за письмо? – нахмурилась я. – Я никогда ему не писала.
– Да. Писала я. Продолжай.
Я вернулась к письму:
– «…тому, кто разделяет вашу преданность. Не могу передать своих искренних чувств, которые охватывают меня при мысли, что скоро я увижу ваше высочество. Молюсь, чтобы ваш приезд сюда и отъезд моей сестры Маргариты в Испанию состоялся как можно скорее, ради любви между нами и нашими странами».
– Он… он говорит о женитьбе. – Я подняла взгляд, внезапно все поняв.
– Совершенно верно. – Мать откинулась на спинку кресла. – Пришла пора тебе отправиться во Фландрию, чтобы выйти замуж за Филиппа, а его сестре Маргарите – приехать сюда и стать женой твоего брата. – Она помолчала. – Это все?
Я почувствовала, что мне тяжело дышать. Буквы плыли перед глазами.
– Там есть еще постскриптум от кого-то по фамилии Безансон. Он советует мне учить французский, так как на этом языке говорят при фламандском дворе.
– Безансон! – Мать поморщилась. – Может, он и архиепископ Фландрии, но его манеры чересчур французские, хотя он знает, как мы относимся к этой волчьей нации. – Взгляд ее стал отрешенным. – Не важно. Францию достаточно скоро поставят на место. Их королевство терзало нас многие годы, вторгшись в Арагон и оспаривая права твоего отца на Неаполь. Пора положить конец их наглости. – На ее губах промелькнула кривая улыбка. – Мы с императором Максимилианом договорились отказаться от приданого, учитывая нынешнюю стоимость перевозки, но после его смерти сын Филипп унаследует империю, а дочь Маргарита – несколько важных территорий в Бургундии. А когда твоя сестра Каталина выйдет замуж за английского наследника, мы станем еще более могущественной державой, с династическими связями по всей Европе, и Франция никогда больше не осмелится вмешиваться в наши дела.
Я сидела, словно прикованная к табурету. Как она могла говорить о политике, когда переворачивалось с ног на голову само мое существование? Она рассчитывала, что я покину дом и семью ради мужа и незнакомой страны, чтобы та могла нанести удар по Франции? Такого просто не могло быть. Не со мной.
– Но почему я? – Голос мой дрогнул. – Чем я такое заслужила?
– Ты говоришь так, будто это какое-то наказание, – сухо усмехнулась мать. – Не понимаю, почему для тебя это стало сюрпризом: ты ведь знаешь, что помолвлена с Филиппом с трехлетнего возраста. – Она пронзила меня взглядом. – Надеюсь, ты не забыла, насколько важно исполнить свой долг перед Испанией?
В ее голосе слышалась угроза, и впервые в жизни я позабыла, насколько неразумно и бесполезно спорить с Изабеллой Кастильской. Я думала лишь об одном: сама она никогда не покинула бы Испанию. Как она может ожидать подобного от меня?
– Не забыла. – Я подняла взгляд. – Но я не хочу выходить замуж за Филиппа Габсбурга.
– Могу я спросить почему? – Руки матери сжались на резных подлокотниках кресла.
– Потому что я… я его не люблю. Для меня он чужой.
– И все? Я не знала твоего отца, когда мы поженились, но это не помешало мне исполнить свой долг. За время нашего брака Испания объединилась под Господом. На первом месте был долг, но за ним вскоре пришла и любовь. Те, кого соединил Господь, всегда находят любовь.
– Но папа – испанец, из Арагона. Тебе не нужно было никуда уезжать.
– Мало кто из женщин королевской крови может выйти замуж за своего соотечественника. Да, брак с твоим отцом стал для меня благословением, но многие из кастильской знати сперва были против, о чем тебе хорошо известно. Они не верили, что Фернандо достоин стать моим супругом. Гранды хотели, чтобы я вышла замуж за кого-то из них, а потом Кастилия захватила бы Арагон, увеличив их владения. На самом деле меня к этому практически вынудили. Но Божья воля восторжествовала. Господь свел меня и Фернандо, дав Арагону и Кастилии возможность объединиться против язычников, а теперь Он соединяет тебя и Филиппа ради Испании.
– Да, папа был достоин, – ощетинилась я. – Он был принцем и стал королем Арагона, а также твоим королем-консортом. Но что такое Фландрия? Всего лишь мелкое герцогство, а Филипп – простой эрцгерцог.
– Может, он и эрцгерцог, но он также наследник императора. И хоть Фландрия и герцогство, но далеко не мелкое. Будучи частью империи Габсбургов, оно надзирает за Нидерландами и охраняет их границы от французов. Более того, оно процветающее и мирное. Да что там говорить – подданные Филиппа столь преданы ему, что называют его Красивым. И он всего лишь на год старше тебя. Любая принцесса с радостью вышла бы за такого мужчину.
– Тогда отправь ему другую, – вырвалось у меня. – Мария ни с кем не помолвлена. Она вполне сможет меня заменить, и он даже не заметит разницы. Мы ведь вообще не встречались.
