Лэнни стоял в стороне: руки по швам, глаза настороженные, словно в присутствии хищника. Когда Дювел попросил представиться, тот принялся сжимать и разжимать кулаки. Белая тенниска обтягивала грудь, выставляя напоказ рельефное тело спортсмена международного класса, боксера второго среднего веса или африканского воина. Вот Сэндлер его окликнул, и Лэнни выступил вперед с гибкой грацией и изяществом.
Жизнь Лэнни – длинная цепочка переездов. Родился он в Кении, трехлетним родители перевезли его в Германию, пять лет спустя еще раз снялись с места и рванули в Нью-Йорк. Монтана восторгалась кенийским акцентом Лэнни: разве не здорово, что человек так жутко говорит по-английски, но его понимают практически без проблем?
В автобусе, доставлявшем морпехов с корабля, Лэнни с Монтаной сели вместе и открылись друг другу (в основном, открывалась Монтана). Тогда Лэнни и рассказал девушке, как однажды вечером командир задержал его для разговора. Улыбка супергероя, впалые щеки, глаза горят, словно у тыквы на Хэллоуин, – вот каким было его лицо. Капитан пригвоздил Лэнни к переборке и зашептал: «Ты же не станешь отправлять секретные послания в Белый дом? По тайным каналам, лично в руки нашему главнокомандующему с кенийскими корнями? Что он тебе посулил? Адмиральские погоны к двадцати четырем годам и командование флотом в придачу? Читал я, как вы, африканцы, соплеменников вытягиваете. Предупреждаю: я с тебя глаз не спущу».
Такие речи потрясли Лэнни до глубины души. Он поклялся Монтане, что у него нет тайных каналов связи ни с Белым домом, ни с каким другим.
– Ты не признался бы, даже если бы были. Иначе какие же они тайные?
С железной логикой не поспоришь, и Лэнни не стал, только попросил Монтану не болтать, что он родился в Кении.
– Лады! – отозвалась Монтана, подмигнув.
Если Монтана рассчитывала, что это соглашение успокоит Лэнни, то сильно ошибалась. Может, он все-таки был из одного племени с Обамой. Морской флот научил девушку, что возможно абсолютно все, только бы бюджет покрывал расходы. В автобусе она улучила минутку, чтобы твитнуть: «У черного парня с моего корабля компромат на Обаму. Офигеть!»
Офицер Монтана и рядовой Лэнни оказались в команде Дювела. Монтана так и льнула к Лэнни. Дювел гадал, поощряет ли ВМС США подобную сплоченность.
Последним во вверенной Дювелу команде оказался офицер по фамилии Ходжес. Рожденный в Мэйне, он даже школу бросил, чтобы стать морпехом, и был старше Монтаны и Лэнни не только по возрасту, но и по званию. Тридцатилетний лейтенант морской пехоты с двумя высадками в Ирак за поясом, Ходжес казался подавленным. В его мыслях неизменно присутствовали сорок восемь пехотинцев из отделения, с которыми он служил в Ираке. Тенниска делала его похожим на школьного физрука – еще бы свисток на шею и папку-планшет в руки. Как и другие морпехи, он носил уставную короткую стрижку, только на Ходжесе она смотрелась естественно.
Стрижка, тяжелый взгляд и поджатые губы Ходжеса говорили о большом боевом опыте, упорстве и токе адреналина в крови. Лэнни с Монтаной тотчас ему подчинились. Ходжес не оставил сомнений: Дювел для них вроде иракского переводчика, приставленного к патрулю. К нему обратятся, только если понадобится уточнить у местных, где скрываются враги и где ждет засада. Он им не ровня, не член отряда и никогда им не будет.
Патрульный отряд Дювела, шесть других отрядов в сопровождении волонтеров туристической полиции, американские пехотинцы и моряки вышли из отеля. Каждому отряду предстояло патрулировать определенный район. Они вместе разработали специальную туристическую карту с указанием всех баров, ночных клубов и притонов.
Дювел решил порадовать своих хорошей новостью:
– Отряд, нам досталась Уокинг-стрит!
В ответ он услышал молчание: разумеется, американцы о Уокинг-стрит знать не знали.
– Следуйте за мной! – велел Дювел.
Сэндлер наблюдал, как отряды выбираются из отеля на улицу, и гадал, кто позвонит ему первым и сообщит о буйствующем моряке. Или кто первым сообщит о том, что обессилевшему волонтеру пришлось колоть физраствор. «Налаживаем отношения с аборигенами», – пробормотал он. Главное – понравиться местным, и чтобы босс до отплытия услышал, как жители Паттайи просят американских морпехов остаться. А вот Дювел, затягивающий малолеток в сети порнобизнеса, очень его беспокоил.
Глава 03
Пиво я уважаю.
Рассел Кроу
Среда, 22:38
Стоянка отеля «Гранд-Импала»
Молодой американский морпех сел на корточки перед красным «БМВ» и вгляделся в красные номерные знаки. Поднялся, сунул бумажку в карман и пару минут переминался с ноги на ногу. Затем влез на крыло, переполз на багажник и выпрямился, вытянув руки по сторонам, как канатоходец, удерживающий равновесие. Последние несколько часов они с сослуживцами пили пиво, заблудились, потом сообразили, где находятся. Когда забрели на стоянку отеля, мочевой пузырь морпеха едва не лопался. Маленький шажок вперед – морпех рыгнул, расстегнул ширинку и выпустил пенис на волю, словно дрессированную змею. Морпех широко улыбнулся двум приятелям, которые, устроившись неподалеку, пили пиво и подначивали его.
– Трахнешь красную машинку, да, Лопес?
В одной руке Арнольд держал бутылку пива «Сингха», другой заправлял футболку в джинсы.
– На инструктаже не говорили, что стоянки и машины – запретная зона, – отозвался Лопес. – Дай еще бутылку!
Арнольд открыл «Сингху» и протянул Лопесу.
– Пошли в жопу эти богатики, если невинных шуток не понимают!
– Ага, пошли они все в жопу! Морпехи мы или нет?!
Лопес сделал большой глоток и глянул на пенис: моча поливала багажник, лобовое стекло и крышу «БМВ».
– Лопес, ты что творишь? Или в Южном Лос-Анджелесе латиносы так машины моют? – вопрошал Крюгер, чуть менее пьяный, чем Лопес с Арнольдом. Он надеялся, что в один прекрасный день разбогатеет, и искренне восторгался теми, кто ездит на «БМВ».
Лопес махнул бутылкой «Сингхи», которую сжимал свободной рукой.
– Мамашу свою спроси. Она спец по «золотому дождю», иначе на какие шиши тебя, бездаря, учиться отправила?
Крюгер покачал головой и приложился к своей бутылке.
– По-моему, зря ты тачку портишь.
– Тебя кто спрашивал? – огрызнулся Лопес. – Или я в тот момент отлучился?
Прежде Лопес не залезал на люксовые машины и не мочился на лобовые стекла. Но в тот вечер он выпил девять бутылок пива и плохо держался на ногах. Раз – он снял тенниску, помахал ею над головой и швырнул Крюгеру. Тот поймал тенниску одной рукой, а Лопес вернулся к своему занятию. Пиво выливалось из него под хорошим напором, и он старался не замочить ноги.
Морпех, у которого на руке красно-бело-синяя татуировка с флагом, а под ним надпись Semper fidelis, что в переводе с латыни означает «Всегда верен», предан Корпусу морской пехоты и сорвиголова по умолчанию. Лопес сделал себе такую татушку на груди.
