Комментируя это событие, американские историки пишут о «вероломстве» индейцев. Однако английские историки, писавшие по свежим следам этих событий 250–300 лет назад, говорили об «отпоре» индейцев, их «мести». Объясняя причины этой мести, Л.Ю. Слезкин напоминает о вероломных нападениях колонистов, в том числе и во главе с Джоном Смитом на индейские деревни. Историк замечал: «Доброжелательство индейцев, их гостеприимство отмечали все первые английские путешественники в Америку. До начала раздоров, спровоцированных колонистами, они не раз спасали последних от голодной смерти… В течение 10 лет после основания Джеймстауна потенциально силы индейцев превосходили силы англичан. Будь первые более сплоченными, менее простодушными, сознавай они последствия чужеземного влияния, Джеймстаун мог, вероятно, погибнуть, как погибла первая английская колония Рэйли на острове Роанок».
Выстояв перед лицом голода и укрепившись на новой земле, колонисты стали расширять свои владения и селиться там, где им хотелось, не считаясь с древними племенными обычаями индейцев. Слезкин писал, что под натиском колонистов «индейцы отступали в глубь страны, на места, менее удобные для ведения привычного им хозяйства и образа жизни. По неписаным, но твердым законам аборигенов каждое племя имело свой точно определенный регион оседлости и миграции, где его члены занимались земледелием, охотой и рыболовством. За пределами этого региона обитало другое племя, защищавшее свою землю. Таким образом, индейцы, отступавшие от англичан, независимо от своего желания, провоцировали и так нередкие межплеменные войны».
Фактически первые колонисты своими захватами земель вызвали цепную реакцию разрушения в мире, в котором до их прихода границы племен были нерушимы в течение многих веков. Та «теория домино», которой с середины XX века американские политики пугали свою страну в связи с событиями в Индокитае, а затем в других регионах мира, на деле давно была реализована американскими колонистами в войнах против индейцев: каждое вытесняемое колонистами племя, словно костяшка домино, «падало» на другое племя. Как подчеркивает Слезкин, межплеменные войны ослабляли «и без того раздробленные силы, противостоящие чужеземцам».
В ответ на резню 22 марта 1622 года началась настоящая война по истреблению индейцев. Английский историк У. Робертсон писал: «Все мужчины взялись за оружие. Кровавая война против индейцев началась. Все были проникнуты стремлением уничтожить всю расу, не считаясь с возрастом. Поведение испанцев в южных частях Америки было открыто принято в качестве образца для подражания; и, подобно испанцам, невзирая на принципы веры, чести и гуманности, которые регулируют враждебные действия между цивилизованными нациями и умеряют ярость, англичане считали допустимыми все, что угодно, для достижения своей цели». После этого произошло то, что историк Беверли назвал «тотальным истреблением индейцев» под «удобным предлогом».
Робертсон так описал последующие боевые действия против индейцев: «После нескольких месяцев безрезультатного преследования тех, кому удалось скрыться в лесах, англичане сделали вид, что готовы заключить мир, заверяя в своих добрых намерениях и забвении зла. Они уговорили индейцев вернуться на старые места (их письма хранятся и их действия это доказывают) и сеять на прежних полях вблизи англичан…» Когда же индейцы вернулись и уже ожидали нового урожая, англичане, как писал Робертсон, «неожиданно напали на них, изрубили в куски тех, кто не смог убежать, а потом полностью уничтожили их посевы». Кроме того, во время мнимого заключения мира англичане угостили индейцев отравленным вином, в результате чего умерло около 200 человек.
Оценивая происшедшие события, капитан Джон Смит, которого до сих пор считают образцом дружелюбного отношения к индейцам, писал: «Если раньше мы колебались очищать землю от густого леса, который и им-то не был особенно нужен, то теперь мы можем захватывать их собственные обработанные поля и их дома, которые находятся в лучших местах страны. Кроме того, оленей, индюшек и другой дичи станет гораздо больше, если мы изгоним дикарей из страны… Кроме того, их легче будет цивилизовать, завоевав, чем мирным путем». Смит рекомендовал англичанам, по примеру испанцев, заставить индейцев выполнять «самую тяжелую работу, сделать их рабами», а самим жить, «пользуясь плодами их труда».
Американский этнограф Рут Бенедикт писала: «Англичане хотели получить земли индейцев, но без индейцев. Первые королевские дарственные грамоты на землю в Новом Свете даже не содержали упоминания о коренном населении, жившем на этой земле, словно речь шла о совершенно необитаемых пространствах. Поселенцы всячески старались как можно скорее создать для себя такое приятное положение». У. Фостер писал: «Белые колонисты превосходили индейцев жестокостью; они поголовно вырезали все мирное население — мужчин, женщин и детей; пытали пленных, сжигали их на кострах, скальпировали». Политика истребления местного населения исходила из принципа, который впоследствии сформулировал американский генерал Фил Шеридан: «Хороший индеец — это мертвый индеец».
Порой истребление индейцев превращалось в военные кампании. Была развязана война 1675–1677 годов колоний Новой Англии против индейского племени нар-рагансетов во главе с так называемым королем Филиппом (он был сыном Массасойта, спасшего первых переселенцев из Англии от голодной смерти). Такие войны велись до полного уничтожения индейцев того или иного племени. В ходе войны 1711 года было практически уничтожено племя тускарора. Такая же судьба постигла многих из племени чероки в ходе военной кампании 1759 года. Только в 1723 году власти Массачусетса выплатили 100 фунтов стерлингов в виде вознаграждений за скальпы индейцев. Власти Пенсильвании платили 130 испанских долларов за скальп мужчины старше 12 лет и 50 долларов за скальп индианки.
В то же время подлинная история первых лет английских колоний оказалась скрыта под слоем позднейших американских легенд, в которых идеализировались первые колонисты, особенно капитан Смит, организатор не только торговли с индейцами, но и грабительских походов против них, и демонизировались индейцы. О спасении ими белых от голодной смерти забывали. Зато постоянно твердили об их жестокости и вероломстве. Рассказ же о Покахонтас, использованной белыми в качестве заложницы, превратили в сентиментальную историю, достойную «мыльной оперы».
Как отмечал Л.Ю. Слезкин, несмотря на жестокий террор, «индейцев не удалось сделать рабами, как рекомендовал Смит. Они сопротивлялись порабощению и не могли жить в неволе, быстро погибая, лишенные свободы». Тогда колонисты стали завозить в Америку африканских рабов.
Так задолго до провозглашения независимости США было положено начало геноциду индейских племен и угнетению негритянского населения, продолжавшемуся и в дальнейшем и что стало причиной возмущения многих передовых мыслителей XVIII века. Отдавая должное трудовым усилиям американцев, А.Н. Радищев писал в 1789 году: «Леса бесплодные и горные дебри претворяются в нивы плодоносные и покрываются стовидными произращениями, единой Америке свойственными или удачно в оную преселенными. Тучные луга потаптываются многочисленным скотом, на явству и работу человеком определяемым. Везде видна строящая рука делателя, везде кажется вид благосостояния и внешний знак устройства».
