Толян вышел на кухню и уселся на табурет чуть в стороне, чтобы не мешать. Ему нравилось наблюдать за кулинарным священнодействием Илоны.
Надев поверх халата нарядный светло-голубой фартук с кружевными оборками, купленный совсем недавно и еще не успевший замусолиться, Илона приступила к работе. На плите в одно мгновение очутились две большие тяжелые сковородки. Зашипело масло, на одну из сковородок легли ломтики белого хлеба, который Илона предварительно обмакнула в разбавленное водой молоко. На другую — тончайшие узкие полоски ветчины. Яйца были взбиты с мелко порубленными шампиньонами. За те недолгие минуты, пока поджаривалась ветчина, Илона успела нарезать зелень и натереть на крупной терке сыр. И вот уже готов пышный омлет с ветчиной, грибами и зеленью и румяные гренки с сыром.
— Класс! — восторженно воскликнул Толян, придвигаясь поближе к столу. — Ты у меня просто волшебница!
Ужин и в самом деле удался на славу, Илона была довольна собой.
Глава 4
А дальше все покатилось куда-то стремительно, неудержимо, да так и не остановилось.
Илона и Толян решили отложить торжественное венчание на более подходящий момент, а пока просто расписались в загсе, причем зарегистрировали их сразу, в день подачи заявления. Уж сколько Толян за это заплатил, Илона и спрашивать не хотела. Да ей это было неинтересно. В конце концов, для чего существуют деньги? Для того, чтобы делать жизнь удобной и легкой. Никудышную комнату Илоны удалось продать на удивление быстро, в течение месяца, и за приличную сумму. А вот потом…
Они венчались в конце июля в Александро-Невской лавре. Платье для Илоны шили в частном ателье мадам Пафнутьевой, и обошлось оно ни много ни мало в тысячу долларов. Но Толян сказал:
— Детка, ты прекрасна, и у тебя должно быть все самое лучшее! А кроме того, ты же не хочешь опозорить меня перед моими друзьями?
Опозорить Толяна Илона конечно же не хотела. Поэтому делать прическу она отправилась к самому Лагутину. Ее темные каштановые волосы, длиной до лопаток, были послушными и пышными, и великий мастер сказал, что причесывать такую даму — чистое удовольствие! Тем более что с ее красотой она может вообще всю жизнь ходить непричесанной и станет от этого лишь еще краше.
Само венчание Илона помнила плохо, несмотря на то что перед выездом в лавру выпила всего бокал шампанского. Но она чувствовала себя как-то странно, расслабленно… Ее только удивило, что у Толяна оказалось такое множество друзей, о которых она до сих пор ни разу даже не слышала, — крепкие мужики в дорогих костюмах и на дорогих машинах, но она толком не рассмотрела и не запомнила ни одного из них. Сама она давно не имела ни единой подруги (а скорее, вообще никогда не имела подруг, интересуясь лишь противоположным полом), и родственников у нее тоже не осталось, так что все женские роли в этом изумительном спектакле играли девушки, приглашенные Нерадовым.
Потом было великое гулянье в загородном ресторане, окруженном густым старым парком. Вся обслуга там щеголяла в казачьих костюмах, и молодую жену невероятно смешили официанты с саблями. Илона купалась в море цветов… Потом катались на тройках, потом каким-то образом очутились в Финском заливе на огромной яхте…
И еще Илона смутно помнила, что требовала нанять вместо яхты трехпалубный пароход. Зачем — она понятия не имела. И желала, чтобы на пароход погрузили лошадей с коляской. Чтобы кататься по палубе…
Когда из роскошного номера какой-то загородной (кажется, неподалеку от Выборга) гостиницы они с Толяном вернулись в пыльную, захламленную питерскую квартиру, Илона была чуть жива. Нерадов сразу отправился в ванную, на ходу сбрасывая одежду, а Илона задержалась в прихожей и подошла к покрытому толстым слоем грязи большому старинному зеркалу в ободранной золоченой раме. Глянув на себя, она ужаснулась. Под глазами огромные синяки, лицо осунулось, побледнело, волосы висят, как старая пакля… И сама она похожа на старую, отощавшую Бабу-Ягу. Белое подвенечное платье она еще на яхте сменила на черные джинсы и синий блейзер, предусмотрительно захваченные Толяном, атласные туфельки, как только теперь припомнила, бросила в воду — на счастье, надев вместо них пляжные шлепанцы… В общем, вид у нее был такой, что впору отправляться на помойку искать пустые бутылки. Она отвернулась от зеркала, и тут в ее памяти промелькнуло нечто странное. Кажется, она тратила какие-то деньги… Вроде бы даже просто разбрасывала их вокруг себя, изображая сеятеля… А где она их взяла?
Илону охватил озноб. Она вошла в комнату, взяла валявшийся на кровати пушистый махровый халат и, подойдя к двери ванной, постучала:
— Толик, ты скоро?
— Уже! — сквозь шум воды откликнулся Толян. Он выключил душ и через минуту вышел в коридор — свежий, как всегда, отлично выбритый, энергичный.
— Что с тобой, детка? — спросил он, увидев перекошенное лицо Илоны. — Нехорошо тебе? Иди искупайся, сразу легче станет.
— Погоди, — пробормотала она, — погоди… Скажи, пожалуйста, я вчера какие-то деньги бросала в ресторане и на яхте… Откуда они?
— Детка, я не решился с тобой спорить в тот момент, — мягко сказал Нерадов, — ты была вроде как не в себе…
— Откуда они? — хрипло выкрикнула Илона.
— Ты взяла их с собой, я и не знал об этом, — пожал плечами Толян. — Это деньги за твою комнату.
— Что?! — ужасе прошептала Илона. — И я их все… — все, по-моему. Ну, не огорчайся. Иди в ванную.
Подставляя тело горячим упругим струям, Илона напряженно размышляла. Как это могло случиться? То есть каким образом деньги очутились в ее сумке со всем необходимым в маленьком свадебном путешествии барахлом? Она совершенно не помнила, чтобы брала их с собой. Но конечно же она ничуть не сомневалась в том, что могла пустить на ветер сколь угодно большую сумму. Такое с ней уже приключалось. И не раз. Стоило ей выпить лишнего, а правильнее говоря, напиться в стельку, как ее начинало тянуть на купеческие жесты. Она могла отдать все, что при ней было, какому-нибудь вонючему бомжу, могла бросить нищей попрошайке перстень, сорванный с руки небрежным жестом… Нет, она не сомневалась в том, что выбросила все, что получила за свою комнату. Она хотела понять только одно: как и почему деньги очутились у нее в руках в такой неподходящий момент?
Крепко растеревшись жестким массажным полотенцем, Илона почувствовала, что немного ожила. Она завернулась в халат и пошла в кухню. Толян сидел у стола, ожидая, когда венчанная жена приготовит ему то ли завтрак, то ли обед.
— Толик, — осторожно спросила Илона, — а ты не знаешь… Ну, понимаешь, я никак не могу понять, почему деньги оказались при мне. Я не помню, чтобы брала их с собой.
— Детка, но ты их сразу положила именно в эту сумку, ну, когда мы получили их от покупателя твоей комнаты, — спокойно ответил Нерадов. — Я думал, ты их после отнесла в банк.
— Но почему я их не заметила, когда собирала вещи в поездку?
— Наверное, потому, что ты их прикрыла сверху газетой или журналом, — развел руками Толян. — Да выбрось ты все это из головы! Утрясется, уладится. Давай приготовь что-нибудь поскорее. Но, вообще, конечно, ты у меня широкая натура. Любишь пустить пыль в глаза.
