Смущение? Нерешительность? Скука?
Девин сомневался, что сможет впредь быть в чем-нибудь уверенным относительно Бритни. Он больше не знал, кто она такая. Незнакомка. Манящая, экзотическая незнакомка.
– Надеюсь, это не дурная примета, – раздался в тишине голос Бритни, потом ее долгий вздох.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Девин, нахмурившись, отпустил ее ногу и вопросительно взглянул ей в глаза.
Бритни тут же пожалела, что у нее вырвалось это замечание. Ей совершенно не хотелось объяснять Девину, что именно она подразумевала – знамение того, какой окажется романтическая сторона ее путешествия. Она мечтала, чтобы одинокие мужчины падали к ее ногам, это так, – но вовсе не в поисках осколков стекла!
Она хотела знакомиться с мужчинами в своем новом облике – более опытной, более искушенной Бритни. И может, это и пустые мечтания, но она все же надеялась встретить того мужчину, с которым сможет продолжать видеться и после окончания путешествия. Кого-нибудь заинтересованного в серьезных, преданных отношениях.
Конечно, Бритни понимала, что едва ли встретит еще одного человека из Чарлстона, но ее не смущала даже перспектива переезда, если отношения будут достойны того. Ее работа в “Современной южанке” вполне позволяла ей жить в другом городе или даже штате и продолжать вносить свой вклад в издание. Так что целью номер один для Бритни было найти такого созданного для нее мужчину.
Ее биологические часы неумолимо шли вперед. Она хотела романа. Она хотела любви. Она хотела детей.
Бритни не собиралась терять времени, его просто не оставалось. И законченный холостяк Девин не посмеет встать у нее на пути.
– О, я имела в виду не предвестие других глупых случайностей, – ответила, пожав плечами, Бритни и понадеялась, что это объяснение будет принято без дальнейших вопросов.
Девин подозрительно смотрел на нее, и Бритни отвела взгляд.
– Мне кажется, в ванной была аптечка первой помощи, – услышала она голос Девина. – Пойду взгляну не найдется ли там пластыря или бинта.
Он исчез и через минуту вернулся с небольшой белой коробкой. Порывшись в ней, он извлек широкий лейкопластырь.
– Думаю, это подойдет, – сказал Девин, снова приподнимая ее ногу.
Прикосновение было мягким, почти любовным. Бритни заметила, как пальцы нежно дотрагивались до ее кожи, пока Девин аккуратно разглаживал пластырь на пораненном месте.
– Ну как? – спросил он, пытливо взглянув на Бритни.
– Кажется, ничего…
– Почему бы тебе не встать и не убедиться, что все в порядке? – предложил он. – Мне кажется, я все вытащил.
Бритни послушно встала. Больная нога давала о себе знать, но острое, колющее ощущение осколков стекла исчезло.
– Замечательно. Спасибо.
Она неловко отвернулась, не зная, что еще сказать. Ее гнев рассеялся, пока Девин занимался раной. Но ей еще было о чем подумать: например, что делать с Девином, чтобы он не испортил круиз. Бобби тоже определенно заслуживал внимания. Однако Бритни была совершенно не способна размышлять об этом прямо здесь, в номере Девина.
И вся ситуация была настолько неловкая, настолько интимная… Хотя они оба были знакомы всю сознательную жизнь, ей казалось, что здесь в одной комнате встретились два посторонних человека.
Два чужака, не знающие, как вести себя в присутствии друг друга.
Легкое прикосновение к запястью остановило ее. Она обернулась и оказалась лицом к лицу с Девином.
– Подожди, нам надо поговорить, – мягко произнес он. Бритни приподняла бровь.
– Нам не о чем говорить. Я сейчас позвоню Бобби и все улажу.
Она вновь двинулась к двери, но Девин снова остановил ее нежным прикосновением, которому невозможно было противиться.
– Бритни…
Девин сам был поражен своим замешательством. Он никогда не чувствовал себя неловко в дамском обществе, у него не было недостатка в красивых женщинах, разве что в последние месяцы, но он провел их в чертовски напряженной командировке.
Что такое было в Бритни, странно выводящее Девина из состояния равновесия? Никогда прежде в ее присутствии не испытывал он этого беспокойства.
– Давай пообедаем вместе…
Бритни встретила его взгляд, взвешивая предложение. Нет никакого смысла принимать его. Никакого смысла тратить на Девина столько времени. Она надеялась еще до наступления темноты уговорить Бобби отправить его друга домой. Не стоит уделять Девину даже толику оставшегося до ночи времени.
Едва заметный след неуверенности проскользнул по его лицу. Что-то необычное было во взгляде, чего она никогда не видела у Девина раньше.
Уязвимость…
Она закусила нижнюю губу.
– Вообще-то я собиралась поужинать в номере, – задумчиво проговорила Бритни.
– В номере? В красавце Майами? – Он поцокал языком и укоризненно покачал головой. Подозрительно ласково, почти любовно проведя ладонью по ее руке, добавил: – Это просто позор – ужинать в номере в такой роскошный вечер, да еще во Флориде. – Слабое подобие улыбки мелькнуло на его губах.
У Бритни от этого прикосновения быстро застучало сердце. Решимость ее уменьшилась.
– Пожалуй, ты прав, – сказала она. – О’кей! Давай пообедаем. – Она лукаво усмехнулась. – Платишь, конечно, ты.
– Договорились. – Девин улыбнулся в ответ. Глаза его заблестели.
– Так или иначе, тебе надо как следует подкрепиться, прежде чем отправляться домой, – небрежно бросила Бритни через плечо, устремляясь к двери.
На полпути к своему номеру она услышала решительный голос Девина:
– Я не поеду домой, Бритни.
Бритни подставила лицо под сильный поток теплой воды. Поворачивая голову, она почувствовала, как начинает проходить напряжение шеи и плеч, и позволила душевым струям размять усталые мускулы.
Что это Бобби о себе возомнил, втихаря купив билет на ее теплоход? Более того, как он посмел послать вместо себя Девина? Это уж совершенно непростительно. Он ведет себя так, будто она беспомощный младенец, нуждающийся в неусыпной опеке, а сам ведь старше ее всего лишь на год.
Она подозревала, что именно потребность опекать и была причиной стремления Бобби помешать ее отпускным планам. После ее развода он вел себя, как курица-наседка, постоянно кудахтая, что она слишком спешит с переменами, что стала чрезмерно ветреной и непредсказуемой.
Досада снова начала вскипать где-то там, в глубине сердца. Бритни стояла, окруженная шумом падающей воды, и вспоминала слова брата. Она позвонила ему, как только вернулась в свой номер.
– Я очень беспокоюсь о тебе, Бритни, – твердил Бобби. Голос его был полон такой убежденности, что она донеслась до молодой женщины через мили телефонных проводов. – Ты сама не своя в последнее время. Надеюсь, ты не сотворишь ничего необдуманного.
