Барабанная дробь прекратилась. Он поднял голову, с опаской глядя на Кэсси.
Ей удалось расшевелить его.
– ...обнаженной, но и вся моя одежда валялась на полу, а я лежала на спине... Вы понимаете?.. – Ее щеки пылали.
Мэт поднял руку.
– Успокойтесь, пожалуйста! – Он схватил со стола салфетку и положил на колени, стараясь не встретиться с Кэсси глазами. – Бессмысленно вдаваться в подробности. Боюсь, что я ничего не могу сказать вам.
Она бросила на него быстрый взгляд. Такому объяснению трудно поверить, и, пожалуй, оно слишком удобное.
– Вы тоже были пьяны?
Мэт пожал плечами.
– Я почти ничего не помню.
– Но вы сказали...
Он вздохнул. Его взгляд скользнул по ее глазам, губам и шее, а затем опустился ниже.
Пульс Кэсси участился.
– Ну, хорошо. Кое-что вы все-таки помните, – резко произнесла она. – Как все мужчины.
Мэт положил обе руки на стол. В глазах у него забегали чертики.
– Я не буду спрашивать, что именно, – продолжала Кэсси.
Стюард принес вино. Небрежно поклонившись, он продемонстрировал Мэту этикетку на бутылке и, получив одобрительный кивок, наполнил бокалы.
Кэсси отпила глоток.
– По крайней мере у меня хороший вкус.
– Что вы сказали? – Мэт поставил бокал на стол, удивленно глядя на Кэсси.
– Я выбрала очень влиятельного мужчину, хотя он подонок.
Мэт прочистил горло.
– Подонок? Почему я подонок? Потому что обратил внимание на красивую женщину?
– Нет. Потому что вежливо ушли утром. Потому что обольстили меня, когда я находилась... не в себе.
– Ничего подобного, – он покачал головой.
– Тогда почему я ничего не помню?
Он подался вперед и пристально посмотрел на нее.
– Не имею ни малейшего представления. Может быть, у вас проблемы со здоровьем?
– Нет! – Кэсси бросила на него гневный взгляд. – Почему вы пользуетесь здесь таким влиянием?
На борту все знают его имя, начиная от моряков и кончая стюардами.
– У меня здесь работа. Все, больше я ничего не могу сказать. Нам не нужно совать нос в личную жизнь друг друга.
– Ну, конечно! – вскипела Кэсси. – Но вы, по крайней мере, могли бы и почувствовать вину за содеянное.
Мэт хмуро произнес:
– Для того чтобы танцевать танго, нужны два человека.
Кэсси пригубила сладкое белое вино.
– И до чего же мы дотанцевались? – Она сразу же пожалела о вырвавшихся у нее словах.
К счастью, появился стюард, поставивший перед ними тарелки с горячим супом.
Мэт взял ложку и сделал глоток.
Кэсси наблюдала за выражением его лица. Он даже не поинтересовался, какой суп им подали.
– Ну, как?
– Что «как»? – Мэт поднял на нее недоуменный взгляд.
– Какой это суп?
Он пожал плечами.
– Не знаю. Вкусный.
Кэсси бросила взгляд на стюарда.
– Это спаржа, протертая с цветной капустой, – с нескрываемой гордостью пояснил стюард.
Мэт удивленно поднял брови и пожал плечами.
Мужчины. Ему безразлично, какой суп он ест. Ему неинтересно, кто она и каковы будут последствия того, что он сделал с ней. Пытаясь преодолеть отвращение, которое вызывал у нее Мэт, Кэсси поднесла ко рту ложку. Одну, другую... Разломив кусок хлеба, она впилась в него зубами. Поглощенная едой, она старалась не обращать внимания на боль в горле.
– Похоже, что вы давно не ели.
Она посмотрела на Мэта.
Его ложка лежала в тарелке с супом. Он наблюдал за тем, как Кэсси ест.
Она перевела взгляд на тарелку.
– Сегодня утром я получила страшный шок и красную розу. И то, и другое было несъедобно.
Мэт громко кашлянул и вновь взялся за ложку. Он избегал ее взгляда и, казалось, был занят только супом.
– Приятный нюанс, – Кэсси подняла голову и пристально посмотрела на него. – Красная роза. Очень романтично. – У нее перехватило дыхание. – Я чуть не подумала, что у вас есть сердце.
Официант принес главное блюдо и, обслуживая их, казалось, не замечал, как они обмениваются колкостями. Аромат горячего омара поплыл в воздухе, вызывая у Кэсси смешанные чувства. Только один раз, вместе с Себастьяном, она ела омаров. Кэсси рассматривала овощной салат, украшающий омара с одной стороны панциря. Что подумает Себастьян о ее внезапном исчезновении?
– Вы хорошо себя чувствуете? – В голосе Мэта неожиданно прозвучали теплота и нежность.
Кэсси кивнула и стряхнула с себя грустное настроение.
– Итак, какой у вас план? – Она подцепила вилкой салат, стараясь не замечать, что у нее слегка дрожит рука. – Мне предстоит провести следующие три дня на камбузе и спать на полу в каком-нибудь уголке или вы проявите великодушие, подобающее джентльмену?
– Ну, если вы оцениваете сложившуюся ситуацию таким образом... Ладно, можете думать, что я вам кое-что должен.
Она вскинула брови.
– Хорошо. Посмотрим, что мне удастся сделать, – проговорил он, продолжая есть.
– Благодарю вас. Вашей маме было бы приятно узнать, что ей удалось воспитать в вас некоторое подобие совести, хотя пробудить ее оказалось не так уж легко.
– Будьте любезны оставить мою маму в покое.
Кэсси поджала губы.
– Семья – ваше больное место, да? Может, поговорим о ней? – Она помолчала, глядя, как Мэт расправляется с омаром. – Они в разводе, не так ли?
– Нет. Ничего подобного, – обиженно сказал Мэт. – Родители счастливо живут вместе уже сорок лет.
У ее родителей, казалось, тоже была счастливая супружеская жизнь, но, как только Кэсси исполнилось восемнадцать лет, они разъехались и вскоре развелись.
– И они все еще счастливы?
– Да, – он положил руку на стол. – Послушайте, я же сказал, что не собираюсь обсуждать с вами мою личную жизнь.
– Прекрасно! Тогда я не расскажу вам о своей. – Она взяла еще салата. – Возможно, вы просто чувствуете себя неуверенно.
– Почему же?
– Потому что думаете, будто члены моей семьи, возможно, сделали более успешную карьеру, чем вы; у них более высокий коэффициент умственного развития, а социальное положение – намного выше, чем ваше. – Кэсси вздернула подбородок. Она может с чистой совестью говорить так о своей семье. Ее родители преуспевают, но они трудоголики, во всем добивающиеся совершенства, и время, которое они проводят вместе, заранее спланировано и для большей эффективности сведено до минимума.
