Отдав долг покойному речами, слезами и воздыханиями, все поспешили на дачу к его вдове. Вереница машин вытянулась на несколько сот метров вдоль узкой дороги.
Дачей покойного был трехэтажный мини-дворец с фонтанами и бассейном — сочетание европейской аскетичной роскоши с русскими излишествами.
Гости входили в дом, и в который раз выражали соболезнования, целуя вдову или почтительно пожимая ее хрупкую руку, отягощенную массивным браслетом. Кирилл с Вадимом
тоже подошли к ней. Кириллу показалось, что под черной вуалью вспыхнули два зеленых ненавидящих огонька, когда Вадим слегка обнял ее за плечи. Кирилл вежливо пожал руку
вдовы. Вуаль загадочно прикрывала ее лицо, и все внимание невольно сосредоточивалось на бледно-розовых, изысканно очерченных губах. Хотелось приподнять вуаль и удостовериться, все ли так же хорошо, как эти губы.
Огромную гостиную, выдержанную в золотисто-коричневых тонах, поглотил черный цвет одежд соболезнующих. Официанты разносили высокие бокалы с белым вином.
Кирилл огляделся.
«Дело и впрямь интересное. Ни малейшего намека на убийство, кроме искрометного укоряющего взгляда вдовы, посланного Вадиму», — думал он, не спеша, расхаживая между гостей.
Его внимание привлекла женщина лет сорока пяти, в одиночестве сидевшая на диване. Черты ее лица выражали печаль и презрение. Кирилл подошел к ней.
— Разрешите? — он вопросительно взглянул на нее.
— Пожалуйста!
Он сел рядом.
— Какой нелепый случай… — выдохнул Кирилл.
— Ужасный! — подхватила дама.
Ее худенькие пальчики впились в бокал, который, казалось, вот-вот треснет.
— Он был лучше, лучше их всех! — с ненавистью произнесла она.
«O, я не ошибся! — тут же подумал Кирилл. — Эта сухонькая кобра мне даст полную информацию о каждом правда, изрядно приправленную ядом, но это детали…»
— Вы давно знали Виктора?
— Всю жизнь! — четко выговорила она.
— А я вот, к сожалению, познакомился с ним недавно…
— Вы были там?! — ее темные глаза расширились от ужаса.
— Нет, нет, — поспешил успокоить ее Кирилл. — Подонки, — прошептала дама, видно, предавшись своим мыслям. — Устроили выставку бриллиантов!..
— Мне это тоже не нравится, — подхватил ее мысль Кирилл. — Вот ваша орхидея, — он выразительно взглянул на изящный цветок, приколотый к ее платью, — говорит значительно больше, чем вся их алмазная мишура…
Даме эти слова чрезвычайно понравились, она сухо улыбнулась и внимательно посмотрела на Мелентьева. Редкое сочетание: черные волосы и синие глаза!
— Лика! — представилась дама и протянула руку. Кирилл встал и с чувством пожал ее холодные пальцы.
— Не вдова, а лавка драгоценностей, — уже не стесняясь, начала она выпускать ядовитые пары.
— Но красивая, — осторожно заметил· Кирилл.
Лика криво усмехнулась.
— Наверное, Виктору немало досаждали ее поклонники? как будто, между прочим, вырвалось у него.
— Ее поклонники?! — чересчур звонко для поминок рассмеялась Лика. — Да у нее никого не было!
— Странно…
— А что здесь странного, если она не нравится мужчинам? Не сомневаюсь, что она мечтала иметь хотя бы одного любовника, но никто даже не попытался посягнуть на ее пресные прелести.
— Она очень любила Виктора? — подбросил следующий вопрос Кирилл.
— Любила? — Лика передернула плечами. — Может быть, не знаю.
— А это что за дама? — слегка коснулся руки Лики Кирилл. — Вон там, с Вадимом…
— О! И эта проститутка от искусства здесь… ну, как же! Модная художница Софья Бахматская, — с легким презрением представила ее Лика. — Надеюсь, слышали?
— Вроде бы…
— Вот именно, «вроде бы»! И все ее искусство — «вроде бы»!.. Пришла, любуется! — клокотала огненной лавой Лика. Потом картинку нарисует — «Траурный банкет». Всех нас изобразит, а сверху — гроб с Виктором… ну, или что-то в этом роде.
Встретив не совсем понимающий взгляд своего собеседника, Лика пояснила:
— Это ее стиль — эклектический оксюморон, — она хрипло рассмеялась и взмахнула рукой, подзывая официанта. — Смотреть на них всех противно. — Лика поставила пустой бокал и взяла полный.
— А Софья…
— Любовница обоих! — не дослушав вопрос, тут же пояснила она.
— То есть?! — с любопытствующим недоумением воскликнул Кирилл.
— Сначала Софка была любовницей Виктора, — охотно принялась объяснять порядком захмелевшая Лика, довольная благодарным слушателем, который ничего, абсолютно ничего не знал.
— Он познакомился с ней года три назад на какой-то выставке. Эта медноволосая бестия в мгновение ока завлекла его: красивая, модная… Виктор был далек от мира искусства, но ему очень хотелось быть в нем своим человеком. В принципе, он всегда и из всего умел извлекать пользу.
Думаю, он любил Софью, но попутно воспользовался ею, как трамплином, чтобы войти в круг светской богемы. — На слове «светской» Лика сделала ударение. — Да! — с каким-то вызовом самой себе продолжала она. — Софья никогда не ютилась в грязной мастерской, всё освещение которой — полуподвальное окно, не прошла всех ступеней унижения, чтобы стать известным художником. Она просто переспала с кем надо и стала модной. Понимаете?! Как вас? Кирилл, кажется?.. яростно бросала слова вновь взявшая полный бокал Лика. Модной! Не талантливой, а модной! Новоявленные миллионеры сходят с ума по ее мазне. Вот, взгляните: все стены здесь увешаны ее «произведениями»… И как вы их находите? — раздраженно спросила она.
— Ничего… — осторожно начал, было, Кирилл.
— Правильно, потому что и нет ничего, — перебив его, заключила Лика. — Потом Софья вышла замуж, — вновь вернулась она к своему повествованию. — Потом разошлась. Потом пошли любовники один другого богаче. Причем она тут же расставалась с ними, как, только извлекала свою выгоду. Только вот из Виктора ей не удалось извлечь то, чего бы ей очень хотелось, — с довольной усмешкой сама себе сказала Лика. Вы не представляете, сколько она тратит денег! — в глазах женщины сверкнули молнии неприкрытой зависти. — Сколько денег!..
— А выйти еще раз замуж она не хотела?
— Конечно! — довольно хохотнула Лика. — Но вы понимаете… Ах, что вы понимаете?.. В вашем возрасте… мальчик! Ее худенькая, холодная ручка скользнула по его щеке, мелкие зубы сверкнули за тонкими губами. Она выдержала недвусмысленную паузу, в ответ на которую Кирилл что-то туманно и двусмысленно пообещал ей взглядом.
— Софье тридцать шесть лет. Она поздно спохватилась, рассчитывая на свою красоту, — с нескрываемым злорадством продолжила Лика. — Дело в том, что абы за кого она замуж не выйдет, а те, кто ей нужны, уже женаты. А мужчины ох как не любят делить имущество: они предпочитают жить с ненавистными женами, лишь бы только боготворимая ими недвижимость не сдвинулась ни на сантиметр. Дети, отцовский долг — все это блеф! Недвижимость — вот их идол! И Софьюшка сломала свои акульи зубки о Виктора. Как она его обхаживала! — закатив глаза, зло рассмеялась Лика. — Но ничего…Виктор не поддался. Тогда она в отместку перебросилась на Вадима. Ее метод обольщения