— Ну, вообще-то это вас не касается. — Она опустила взгляд на бокал вина. Это несправедливо — разумеется, у него гораздо больше житейского опыта и знания людей, и он может прочитать по ее глазам все.
— Тут замешан молодой человек? — спросил граф, и сквозь полуопущенные ресницы Лиза видела, как он идет к ней по толстому золотому ковру, у него на ногах — домашние туфли ручной работы. Он кажется необычайно высоким в узких, облегающих, безупречно сшитых брюках. А в походке чувствуется какая-то дикая, животная грация, подумала она, словно он подкрадывается к ней, как к своей добыче, чтобы вернее схватить ее и никогда не выпускать из своей хватки.
— Уж не думаете ли вы, что я стану открывать душу первому встречному? — Лиза кинула на него возмущенный взгляд.
— Но ведь мне надо хоть что-то о вас знать, если мы хотим убедить Мадреситу, что знакомы уже около года. Ты должна рассказать мне о своих родителях…
— У меня нет родителей. Они умерли. Меня вырастил брат, который на десять лет старше меня. Он женат, у него своя семья. Я живу у них, но больше всего хочу начать собственную жизнь. Вот, если коротко, это все обо мне. Но вы напрасно думаете, сеньор граф, что я согласна ломать эту комедию с фальшивой невестой. Вы не имеете никакого права просить о такой услуге и рассчитывать, что я соглашусь на это в ответ на ваше… на ваше щедрое гостеприимство на одну ночь. Уверена, все вокруг с ног сбиваются, стараясь угодить вам и исполняя ваши высочайшие повеления. Однако я путешественница, подданная Британии, и в состоянии купить себе ночлег и ужин!
— Вы такая забавная. — На его губах промелькнула улыбка. — Приезжаете в Испанию, совсем одна, и даже не имеете представления об испанском характере. Как вы смеете думать, что я возьму деньги за кров и ночлег, нет, ни за что, вы моя гостья!
— А как вы смеете думать, что я соглашусь притворяться вашей невестой? — выпалила в ответ Лиза. — Вы, должно быть, считаете себя просто неотразимым и настолько привыкли пользоваться правом сильнейшего, что приходите в шок, когда женщина отказывается подчиняться вашим приказаниям. Повторяю, я отказываюсь…
В тот самый момент, когда она возмущенно выкрикивала ему в лицо гневные слова, дверь отворилась, и в комнату вошла полная женщина в безупречно белом фартуке и темном платье. Она посмотрела на Лизу большими глазами поверх содержимого подноса, который несла в руках.
— Сеньор, я принесла ваш ужин, — сказала женщина и поставила поднос на круглый столик, стоявший в проеме между окнами. Она не спускала глаз с Лизы, вглядываясь в ее растрепанные светлые кудри и сверкающие гневом серые глаза… типичная англичанка, которая смотрелась поразительным контрастом рядом с высокой, стройной, смуглой фигурой графа де Маркос-Рейсе. — Наш добрый Бласко сказал мне, что вы привезли свою английскую невесту, сеньор. Надеюсь, молодой леди понравится моя эмпанада, которую сегодня я приготовила с курицей и молодой телятиной. Она очень вкусная, еще горячая, советую вам обоим ее попробовать.
— Спасибо, дорогая Флорентина. — Он тепло улыбнулся кухарке и снова послал Лизе предупреждающий взгляд, от которого ее светлые прозрачные глаза потемнели под стать испанским. — Ну что, любимая, хочешь, поужинаем вместе? Уверяю тебя, Флорентина лучшая повариха во всем Эль-Сефарине. Сама она родом из Галиции и привезла с собой все поварское искусство этой знаменитой провинции. Она вам не простит, если вы дадите ее эмпанаде остыть.
Он протянул ей левую руку, на мизинце которой блестело широкое кольцо со сверкающим изумрудом. Лиза вся напряглась, когда почувствовала прикосновение его руки и его пальцы крепко сжали ее плечо. Он рывком поднял Лизу на ноги. Она яростно взглянула ему в лицо, но оно было неподвижным, словно было вырезано из золотисто-коричневого тика. Его длинные тонкие пальцы вцепились ей в запястье и потащили за собой к столику, где Флорентина уже расставила тарелки, разложила приборы и снимала белоснежную накрахмаленную салфетку, закрывавшую пирог. Лиза заметила, что пирог завершался декоративной позолоченной верхушкой, а в центре был запечен фамильный герб.
— На нашем гербе, — вкрадчиво сказал он, — изображены ястреб, башня и лилия. Вместе они смотрятся восхитительно, вы не находите?
Он придвинул Лизе стул, и, садясь к столу, она почувствовала головокружительный аромат пирога, который Флорентина разрезала для них. Лиза, в конце концов, была всего лишь усталой голодной девчонкой и сразу растаяла от чудесного запаха сочного мяса, лука и подливки.
— Пахнет божественно, — искренне сказала она.
Флорентина вопросительно посмотрела на графа, и тот, улыбнувшись, перевел ей слова девушки. Пышнотелая кухарка, с гладко зачесанными назад блестящими черными волосами, с приятным пухлым лицом, вся расплылась в улыбке. Она стала что-то тараторить на испанском, из чего Лиза не поняла ни слова, все ее внимание было сосредоточено на пироге.
— Флорентина благодарит вас за комплимент, — перевел граф, встряхивая салфетку, прежде чем разложить ее у себя на коленях. — Она говорит, мне повезло, если моя невеста умеет оценить хорошую еду.
Лиза закусила губу, потому что он все дальше и дальше толкал ее в трясину своей лжи. Она хотела возразить, сказать Флорентине, что она вовсе не его невеста и никогда ею не была. Что она вообще не знала о его существовании, пока он не возник из темноты… как сам лорд Плутон! Лиза пыталась подобрать испанские слова, чтобы объяснить все это доброй кухарке, но все слова, как назло, вылетели у нее из головы. Она начисто забыла язык, который учила долгих четыре месяца.
Она вздрогнула, когда дверь за Флорентиной закрылась. Они остались наедине с Леонардо де Маркос-Рейесом, и ей ничего не оставалось, как вонзить вилку в эмпанаду… вкус которой оказался столь же великолепным, как и запах.
Глава 2
Великолепный образец испанской архитектуры представлял собой замок, возвышавшийся над провинцией Эль-Сефарин, отлично сохранившийся благодаря заботливым хозяевам. Он смотрелся сказочно в обрамлении темных лесов и высоких скал. При дневном свете было видно, что его каменные стены покрыты темно-коричневым налетом, башенки устремлены прямо в синее небо, изящные, мощные. Обитатели этого места были людьми гордыми и решительными.
Лиза хорошо выспалась в постели с балдахином в форме короны и с длинной шелковой завесой, предохраняющей от мотыльков, комаров и сквозняка. У кровати было резное изголовье, в ногах стояла длинная скамья, а на стене, над камином, висел портрет женщины, которая жила в этой комнате много лет назад.
Вернувшись в комнату с веранды, опьяненная свежим воздухом, Лиза встретилась глазами с портретом. Ей до сих пор с трудом верилось, что это ангельское создание — мать Леонардо де Маркос-Рейеса. Все в этой женщине на портрете в золоченой раме было так спокойно, прекрасно. Серо-голубые складки бархатного платья облегали стройную девичью фигуру. Единственным украшением, кроме обручального кольца, было золотое распятие на тяжелой золотой цепи. Темные волосы женщины были убраны назад, спадая завитками на уши, как у средневековых мадонн. Лизе вдруг вспомнились вчерашние слова графа — его мать привезли сюда прямо из монастыря, чтобы она стала женой его отца. Но их брак, увы, оказался несчастливым.
