Помимо всего прочего, она в тот момент нагнулась, чтобы рассмотреть железный брусок, а часто случалось, что Клио на короткое время теряла ориентацию, когда из такого положения резко поднимала голову. Возможно, это был один из подобных случаев.
На самом деле не было причин беспокоить ни себя, ни кого-либо другого, просто следовало более здраво относиться к таким вещам.
И пожалуй, нельзя проводить такой хороший день, ползая по полу промозглого подвала. Клио решила, что приведет себя в порядок и предложит леди Констанс отправиться на прогулку в экипаже. Разумеется, потом она вернется в подвал и заберет брусок, но не раньше, чем все трезво обдумает. И это была не трусость, а обыкновенный здравый смысл.
«Дуреха» — это слово само просилось на язык, но правда была еще хуже. Клио отлично знала, что видела в подвале в обоих случаях, хотя и не понимала значения подаваемых ей знаков. Но если делать вид, что ничего не происходит, — ничего и не изменится.
Но теперь уже ничто больше не сможет заманить ее в этот подвал. Клио так долго сидела, не шевелясь, под теплыми лучами яркого солнца, стоявшего прямо у нее над головой, что зяблики вернулись на лужайку и клевали что-то у ее ног. Они без страха подбирались все ближе, пока внезапно все сразу не взмыли к небу. Клио смотрела, как они летят той необычной, удающейся только птицам единой волной, и удивлялась, что могло их спугнуть, пока не увидела появившегося из-за угла дома Уилла.
Он шагал, одетый в свободную белую рубашку, темные бриджи для верховой езды и сапоги, запачканные грязью. В его густых золотисто-каштановых волосах, вьющихся на затылке, играло солнце. Клио рассмотрела, что у него высокий лоб, прямой нос, волевой подбородок и темно-карие глаза со зрачком, окаймленным золотом, а на левой скуле под глазом красуется небольшой синяк, которого она не заметила накануне ночью.
Пока она гадала, как граф мог заработать этот синяк, Уилл заметил ее и склонил голову:
— Добрый день, принцесса Клио. Надеюсь, все хорошо?
— Просто наслаждаюсь прекрасным днем, ваша милость. — Клио изобразила улыбку, понимая, что он опять видит ее растрепанной и грязной.
— Я думал, жители Акоры не пользуются титулами. — Он выразительно приподнял бровь.
— Я думала, мы сошлись на Клио, — ответила девушка, у которой был брат-близнец, давно научивший ее не оставаться в долгу.
— Действительно, — на мгновение растерявшись, усмехнулся Уилл. — Примите мои извинения… Клио.
— Все в порядке, Уилл. Не хотите составить мне компанию? — Она указала на скамью рядом с собой.
Он сел и, откинувшись назад и положив ногу на ногу, стал всматриваться в холмистые лужайки Холихуда. Сад был, по представлению Клио, типично английским: аккуратные цветочные клумбы, разбросанные по любовно ухоженным лужайкам, и опрятные, посыпанные гравием дорожки.
Леди Констанс особенно любила розы, и в результате они буйно цвели среди других цветов. Тюльпаны всевозможных оттенков соседствовали с ярко-белыми маргаритками и темно-оранжевыми маками, эти экзотические цветы особенно ценились за свою редкость. Но самыми изумительными, на взгляд Клио, были деревья — древние дубы с причудливыми искривленными стволами, крепкие каштаны и грациозные ивы с длинными узкими листьями, нежно касающимися земли.
Красота сада успокаивала Клио, присутствие мужчины — нет. Она не чуждалась крупных, великолепно сложенных мужчин, которые обладали силой и уверенностью в себе — ведь она выросла среди таких мужчин, — но Уилл Холлистер чем-то неуловимо отличался от них, а вот чем именно, Клио никак не могла определить.
Ей все не удавалось привести в порядок свои расстроенные чувства, поэтому она обрадовалась возможности переключить свое внимание на Уилла. Несмотря на несколько дюймов пространства скамейки, разделявшего их, Клио ощущала исходивший от него запах мыла, кожи и свежего, омытого солнцем дня и сквозь свое тонкое муслиновое платье чувствовала тепло его тела. Его профиль с четкими чертами показался Клио неотразимым.
Она подумала, что Уилл просматривает сад с острым вниманием охотника, но, когда он повернул голову, чтобы взглянуть на нее, оказалось, что глаза у него полуприкрыты.
— Бабушка просто счастлива, что вы здесь, — довольно весело заговорил он низким приятным голосом.
— Леди Констанс — само гостеприимство, — ответила Клио, аккуратно положив руки на колени и выпрямив спину, как будто появление графа вовсе не застало ее врасплох.
— Я понимаю, что вы устали от Лондона.
— Да, это правда. — Клио тщательно подбирала слова, не желая обидеть его, ведь он был британцем, а, как она успела заметить, большинство британцев бесконечно гордились Лондоном, уверяя, что этот город верх цивилизации и прогресса. Как именно они пришли к такому заключению, осталось для нее загадкой. — Я избегаю светской суеты.
— Но вы же принцесса! Или в Акоре совсем другие обычаи?
В чем-то жизнь у нас напоминает вашу. Люди посещают приемы, ходят в театры, на музыкальные вечера, на спортивные состязания. Но у нас нет такого общества, как здесь, нет определенных групп людей, которые, по-видимому, вечер за вечером постоянно проводят время в одной и той же компании.
— Все это весьма традиционно, не так ли? — Уилл явно забавлялся. — Если не сказать — ужасно скучно. Но в этом есть определенный смысл.
— Какой же? — искренне заинтересовалась Клио.
— Это обеспечивает сцену. Тот, кто действительно талантлив, может преуспеть на ней. Тот же, у кого нет способностей, может растрачивать свою жизнь, создавая иллюзию деятельности.
Две недели назад он сказал, в сущности, то же самое изысканной блондинке-дочери маркиза, как он помнил, — с которой случайно познакомился на званом вечере, куда ему не хотелось идти, но от которого нельзя было отказаться. Она наклонила набок модно причесанную голову, оценила его пустым взглядом зеленых глаз и соблазнительно улыбнулась. «Я обожаю иллюзии, — объявила леди и после недолгого размышления добавила: — И пантомимы тоже».
С любопытством ожидая, что ответит принцесса Акоры, Уилл посмотрел на ее руки — они были тонкими, изящными, без перчаток и с прилипшими к ним кусками грязи. Женщины, с которыми он был знаком, не проводили время в сырых подвалах, выкапывая замшелые черепки. В лучшем случае они осмеливались выйти в свой сад, чтобы срезать несколько цветков для букета, при этом должным образом спрятавшись под шляпой, вуалью и, разумеется, надев перчатки.
— Мне трудно представить что-либо более угнетающее, чем попусту растраченная жизнь, — сказала Клио. — Это не что иное, как оскорбление для людей, которые прилежно трудятся, чтобы обеспечивать свое существование.
Принцесса оказалась сообразительной и обладала рациональным мышлением. Это создавало некоторые неудобства. «Но даже при этом я сумею с ней справиться», — решил граф.
— Вы не носите перчаток? — спросил он.
— В перчатках я не чувствую того, что выкапываю. — Клио слегка покраснела, но не спрятала руки. — Они мешают определить, насколько оно может быть хрупким.
