Поистине, вам нет прощения, потому что полно мест, где делают восхитительные и геометрически правильные короткие стрижки: у Стефани на Джермин-стрит, Уильяма Джонса на Брюэр-стрит и в салоне с удивительным названием «Угловой салон», за «Селфриджем». И этот список далеко не полный. Я не стану разглашать имя собственного драгоценного мастера, потому что подобная реклама может повредить мне в следующий раз, когда я позвоню, чтобы договориться о срочной встрече (впрочем, если вы напишете мне письмо, полное отчаяния, я, может быть, сжалюсь над вами!). А так он становится немного звездным (в последнее время я замечаю, как из его кресла выходят такие знаменитости, как Айседора Дункан, Констанс Тальмадж и Луиза Брукс). Они приезжают издалека ради этой мастерской тригонометрии, которая исходит от кончиков его пальцев, равную которой можно найти лишь в Париже. Когда я вчера в полуобморочном состоянии села в его кресло, он прошептал мне на ухо, что подрабатывает фокусником, распиливая дам пополам перед избранной публикой и время от времени заставляя их исчезать. Я посоветовала ему на будущее заставлять исчезать только тех, у кого плохо подстрижены волосы, а остальных не трогать.
А теперь, дети мои, весна вступает в свои права, день увеличивается и увеличивается, и все больше тянет танцевать. Заново открытый клуб «Сильвестр» сейчас фактически сезонный, весь увешан розовыми и зелеными гирляндами, а на стенах красуется множество крошечных бирюзовых птичек. Предлагаю вам собираться там, девочки… Только небольшое замечание новому оркестру Дэна Креймена: не могли бы вы играть немножко порезвее? Благодарю.
Теперь относительно прошлого вторника. Я вынуждена умолять управление «Сайроса» не предлагать их великолепное место грязным старым издателям для их странных литературных сборищ. Эти сверкающие фонтаны шампанского были дорого купленным миражом, потому что я ни за что не соглашусь, что в книжном мире есть настоящая роскошь. Мистер Сэмюэл Вултон, вы зря стараетесь!
Наконец, личная просьба относительно моей младшей сестренки Сапфайр. Не объявится ли наконец и не раскроет ли свою личность широкоплечий джентльмен ирландско-американского происхождения? Бедняжка Сапфайр мучается и не успокоится, пока не узнает, кто такой этот дьявол в обеденном костюме.
Глава 2
Через неделю после вечеринки в «Сайросе» Дики позвонил Грейс и пригласил ее пообедать в «Катерину», русский ресторан в Кенсингтоне, о котором отзывались в самых хвалебных тонах.
Во время его звонка Грейс работала над новой рекламой освежающего дыхание эликсира от Стюарда с коллегой, составителем рекламных объявлений Оскаром Като-Фергюсоном, которого считала слишком елейным.
Като-Фергюсон считал, что они должны подать эликсир как новый и на редкость оздоравливающий тоник: «Новое дыхание для жизни».
Грейс вместо привычной сигареты держала во рту карандаш.
— Мне это не нравится.
— Почему? — Фергюсон откинулся на спинку кресла, положив ноги на стол Грейс. — Может быть, потому, что это была моя идея?
— Не смеши меня. — Грейс с нескрываемым отвращением посмотрела на подошвы ботинок Фергюсона. — Просто это мне ничего не говорит. Несвежее дыхание больше социальная проблема, чем проблема здоровья. Оно подрывает уверенность. Вот здесь и могут помочь Стюарды.
Фергюсон посмотрел на часы и подавил зевок.
— Поцелуи. — Грейс особо подчеркнула это слово, ожидая, какое впечатление оно произведет на коллегу. Да, он немного выпрямился.
Именно в этот момент и позвонил Дики.
— Ты когда-нибудь пробовала борщ, Грейси?
Под слоем сметаны борщ был интенсивного розового цвета. На ее вкус, он был слишком сладким.
— Это что такое? — Грейс уставилась в свою ложку.
— Говядина, — ответил Дики. — Кажется, с примесью водки. Это очень модно. Дайамонд должна заинтересоваться.
— Мы об этом позаботимся.
— Да, о твоей предпоследней колонке. — Дики отпил пива. — Мне поступила жалоба.
— Что на этот раз? Инсинуация? Я же искренне говорила о чарльстоне.
— Дело в избирательном праве для женщин. Ты выразила сочувствие женщинам до тридцати лет, потому что они не имеют права голоса.
— Нет, не выражала. Не совсем так. Я сказала, что посочувствовала бы им, если бы не завидовала их ослепительной молодости и красоте.
Дики несколько успокоился.
— А сколько тебе лет?
— Тридцать. Ты это знаешь.
Он быстро доел борщ.
— У «Пиккадилли геральд» нет официальной позиции относительно расширения права голоса. Тебе это известно.
— Мне нет дела до позиции газеты, официальной или неофициальной. Это твоя проблема. Я буду писать так, как мне нравится. А уж печатать это или нет — твое дело.
— Ах ты, проклятая мерзавка! — Он со звоном бросил свою ложку в пустую тарелку, затем улыбнулся. — Меняю тему: когда я попаду на хваленый ужин в Хэмпстеде? Я уже сто лет не видел Нэнси. А дети… они станут взрослыми к тому времени, как вы, дамы, соблаговолите снова меня пригласить!
«Лови момент со Стюардами».
Грейс невольно вспомнила, как Като-Фергюсон пытался «ловить момент» с ней. Однажды после работы они устроили вечеринку, она уже не помнила, по какому поводу. Когда она вышла из дамской комнаты, из-за угла, пошатываясь, появился Като. Он был подшофе и спотыкался о собственные ноги. Грейс протянула руку, чтобы поддержать его, и через считанные секунды он обнимал ее длинными руками.
— Вот так картинка! — сказала Грейс. — Мужчина и женщина собираются целоваться. Их глаза закрыты. Они полностью поглощены настоящим моментом.
— Думаешь, как бы снова попасть на фотографию, да? — высокомерно улыбнулся Фергюсон. — Вообразила себя романтической героиней?
Она залепила ему звонкую пощечину, и с тех пор он к ней не подходил.
— Сними ноги с моего стола, Като.
Они становятся ничем не лучше тебя, думала Грейс, когда они с Дики уплетали пышки с общего блюда.
Дики принадлежал к тому редкому типу людей, которые могли бы взвалить на себя заботу обо всей ее семье, если бы она ему позволила. И он любил ее, по-настоящему любил еще недавно. Сколько еще мужчин искренне любили ее? Вероятно, только один. Красивых мальчиков, с которыми она когда-то флиртовала, увели другие женщины, или же они давно погибли в окопах. Те, что были еще свободны, ничем не отличались от Като-Фергюсона. Пройдохи, лжецы, дармоеды.
Если бы только она испытывала к Дики более сильные чувства! Если бы только она любила его!
— У меня для тебя кое-что есть. — Дики бросил на стол конверт. — Это пришло сегодня утром. Я не привык вскрывать твою почту, но по какой-то причине письмо пришло в мой офис.
