– Все в порядке, миссис Би, Что бы ни случилось, его сюда пригласили. – Жаклин успокаивающе, как надеялась, похлопала экономку по плечу. – Его зовут мистер Мериуэзер. Пообещайте ему бутылку 1708 года, если он согласится принять ванну. Девочки где?
– На своих уроках, полагаю.
– Значит, какое-то время они здесь не покажутся. – Жаклин прикусила нижнюю губу. – По крайней мере пока я не придумаю, что делать.
– Очень разумно, и что делать с этим… – миссис Бидли покачала головой, – с этим пиратом, рыскающим по замку?
– Он просто старый пират. Я думаю, он совершенно безвреден.
Жаклин была почти уверена, что мистер Мериуэзер на самом деле не собирался жарить ее печенку, а точное соблюдение им нечестивого кодекса практически спасло ее от нежелательных авансов Гейбриела Дрейка.
Она нахмурилась. Его авансы были ей не так уж нежелательны. Хотя разум негодовал по поводу вольностей нового лорда, тело ее их приветствовало. Весьма расстраивающая правда, и это нужно срочно изменить.
– Меня беспокоит не Мериуэзер, – сказала она. – Пусть Тимоти найдет отца и даст ему знать, что он требуется нам, и сейчас, а не через неделю. Вы знаете, где он может быть?
В маленькой гостиной мистер Мериуэзер хриплым голосом начал петь о чем-то, называвшемся «килеванием». Миссис Бидли испуганно закрыла рот ладонью.
– Пожалуйста, верьте мне. Я чувствую, что мистер Мериуэзер не так плох, как выглядит, особенно в сравнении с некоторыми. Он всего лишь поет песню о жестоком методе наказания совершивших преступление моряков, которых протаскивали под килем судна. – Жаклин взяла экономку за руку, чтобы успокоить. – А теперь, где отец Юстас?
– Должно быть, молится в часовне, как обычно. Много добра принесла нам его обретенная набожность. – Миссис Бидли подняла глаза к небу, словно моля о терпении. – Пираты в гостиной! И старый распутник во священстве! Храни нас, Господи. – Экономка удалилась, бормоча: – Прекрасный дом. Хозяйка надевает мужские штаны, пираты выпивают наше лучшее вино. Осталось только…
Жаклин была рада, что не слышала ужасных предсказаний миссис Билли. В любом случае они не так страшны, как капитан пиратов у ворот замка. И она никоим образом не могла помешать ему войти.
Гейбриел не торопясь спускался с холма по обработанным полям к замку Драгон-Керн. Хотя в отличие от брата Руперта он совсем не разбирался в земледелии, но даже ему показалось, что на лучших участках пашни сорняки пробиваются сквозь ячмень.
Проехав через ворота, он был удивлен, как все тут мало изменилось. Опускная решетка все также покрыта ржавчиной, горгона на задней двери все так же льет изо рта воду в желоб для усталых лошадей, а старый пес все так же лежит возле открытой двери конюшни. Пес в знак приветствия колотил хвостом по земле, однако не удосужился встать при его приближении.
Возможно, правнук старого Роуди, подумал Гейбриел. Эта собака – точная копия шотландской борзой, которую он, уйдя в море, оставил много лет назад.
Господи, тогда он был юным, как бук весной. Он с тех пор изменился, а Драгон-Керн, похоже, застыл во времени. Потом он вспомнил о двух телах, прибавившихся в фамильном склепе, нет, трех, если считать его невестку, которую он даже не видел. Изменения в Драгон-Керне произошли.
Теперь все принадлежит ему – чтобы заботиться об этом, чтобы защищать.
Такого он совсем не ожидал и не хотел.
Гейбриел отдал поводья коня ближайшему конюху.
– И пригоршню овса для него, – приказал он, расстегивая подпругу.
– Знаете, сэр, у нас тут не платная конюшня и очень мало овса. Мисс Жак говорит, мы не будем зря тратить овес, пока трава зеленая, – ответил долговязый прыщавый юноша. – И кто вы такой, чтобы мне приказывать?
Гейбриел бросил на него свирепый взгляд:
– Не тот, с кем ты хотел бы шутить, парень.
– Да, сэр. Овес, вы сказали. Немедленно, сэр. Но я не отвечаю за последствия, если мисс Жак услышит, что я это сделал. – Угрожающий взгляд Гейбриела, прозванный его командой «взглядом Дракона», предотвратил немало шумных ссор в бытность его пиратом и даже сухопутным жителем. Когда обитатели замка узнают, кто он такой, они, без сомнения, подчинятся ему также, как и его команда.
Все, кроме этой мисс Рен, причиняющей ему беспокойство.
Он провел языком по нижней губе, которая распухла, как у пойманной на крючок рыбы, он до сих пор чувствовал металлический привкус собственной крови.
Да, ему не следовало с такой жадностью целовать ее, но маленькая распутница сама на это напрашивалась: гордо разгуливала тут в узких штанах, демонстрируя всему свету форму своих ног и круглые ягодицы. Он сразу вспомнил ту шлюху в Порт-Рояле, к которой был неравнодушен Мери. Она всегда так напивалась, что забывала надеть юбку.
И кроме того, в какой-то момент он был уверен, что их поцелуй тоже нравился мисс Рен.
Пока она его не укусила.
Конечно, временами общество женщин приятно, но им следовало бы ходить с уведомлением «Осторожно, злая собака». Они переменчивы, как норд-ост, и непредсказуемы, как шторм. А если женщина не шторм, то может оказаться в дурном настроении и тогда вынет душу из любого мужчины, который по неосторожности подошел слишком близко.
Гейбриел привык получать удовольствие, даже наслаждаться прекрасным полом, но только на своих условиях. То есть смотреть в оба, чтобы при малейшем намеке на шквал тут же поднимать якорь и ставить паруса.
Он уже вошел в главный зал, а губу все еще дергало от маленьких острых зубов мисс Жак. Где, черт возьми, придорожная таверна, когда она требуется мужчине? Добрая ссора или добрая покладистая женщина вылечили бы его болезни. Но сейчас он вряд ли найдет что-то подобное.
– Есть тут кто-нибудь, чтобы приветствовать нового лорда? – спросил он голосом, который даже в шторм был слышен от носа до кормы.
– Все давно заняты своими делами, ваша милость, – донесся с лестницы знакомый голос. – Но если вы желаете, чтобы я остановила работу с единственной целью приветствовать вас так, как вы, по-вашему, того заслуживаете, я, конечно, должна подчиниться.
Она появилась на лестничной площадке уже в платье с облегающим лифом. Не притворяясь больше неопытным парнем, она стояла очень прямо, с уверенностью королевы, хотя платье у нее было из простой домотканой материи. Грязь с лица смыта, но синяк на виске портил впечатление. Однако не лицо приковало взгляд Гейбриела.
Над глубоким вырезом лифа выступала прекрасная грудь, тонкую талию подчеркивали фижмы. А под этими хитроумными приспособлениями из конского волоса и проволоки, насколько ему было известно, скрывался зад, мягкий, как спелый персик. Когда она спускалась по лестнице, он мельком увидел складные лодыжки и аккуратно обутые ноги.
Как он мог хоть на секунду подумать, что Жак – парень?
– Добро пожаловать домой, милорд, – с явной фальшью сказала она. – Вечером старые слуги, которые помнят вас, наверняка захотят выразить свое уважение. Но пока я советую вам позволить им заниматься делами. Наступит декабрь, и все мы будем рады, что усердно поработали в июле.
