Заставив себя перевести взгляд повыше, она отметила развевающиеся на ветру черные, как вороново крыло, волосы. Смуглое лицо капитана отличалось довольно резкими чертами, при свете покачивающегося на бимсе фонаря глаза его мерцали, как ртуть. Он смотрел на серебристые барашки, возникавшие тут и там на поверхности моря, подобно эльфам из сказки, и еле заметно улыбался.
На вид американцу было лет тридцать или около того, и, хотя симпатичным его вряд ли кто-нибудь рискнул бы назвать, он притягивал к себе взгляд врожденной природной мощью. Этот человек напоминал Микаэле могучего льва, который, устроившись где-нибудь на возвышении, правит миром. На мгновение ей даже почудилось в нем нечто напоминающее Арно — такой же властный, такой же требовательный и так же мало считается с желаниями и чувствами других.
Микаэла была свидетельницей того, как резко меняется его настроение — от необузданной страсти до полного равнодушия. Он ей не то чтобы нравился, но, разглядывая этого человека при лунном свете, она невольно ощущала странное волнение.
— Эй вы, там!
Глухой мужской голос прозвучал как удар грома. Микаэла в испуге отступила назад и, споткнувшись о свернутый в кольцо канат, свалилась с глухим стуком на палубу, да так и осталась лежать, словно перепуганный насмерть грешник пред грозным лицом Создателя.
— Кто тут, черт побери? — Люсьен пристально вглядывался в странную фигуру, облаченную в ветхие бриджи песочного цвета, мятую рубаху и огромную шляпу: он что-то не мог припомнить, чтобы нанимал этого матроса. Видно, он тайком на борт пробрался, с раздражением подумал капитан.
Заметив, что оборвыш отползает в тень, Люсьен сердито сдвинул брови: не гоняться же за ним, в конце концов, по всему судну!
— Эй, парень, а ну-ка давай сюда живо! Кому говорю!
Хотя голос самого Всевышнего не прозвучал бы с такой громоподобной силой, Микаэла и не думала повиноваться: уж что-что, а игнорировать команды она отлично научилась дома: долгое противостояние с Арно подготовило ее к этому моменту. Не медля ни минуты, она стрелой помчалась в кают-компанию; ей меньше всего хотелось, чтобы капитан понял, что она женщина, — а то ведь затащит в постель, и тогда ее ждут все унижения, которые приходится претерпевать несчастной, оказавшейся один на один с целой армией мужчин. Юркнув в трюм, Микаэла забилась в угол и возблагодарила судьбу за то, что капитан оказался за штурвалом и погнаться за ней, не бросив корабль на волю волн, просто не мог.
* * *
Вглядываясь в темноту, Люсьен сдавленно выругался. Ну ничего, он еще проучит этого серого мышонка! А вот как оборвышу удалось проскользнуть на борт, минуя бдительную охрану, этого он понять не мог. Надо вытащить это отребье из укрытия, пусть отрабатывает свой хлеб.
Вскоре на мостике появился Вэнс Кэвендиш — пришел его черед заступать на вахту.
— У нас на борту посторонний. — Люсьен передал другу штурвал.
— Не может быть! — изумился Вэнс.
— Ну, разве что огромная коричневая крыса шастает по палубе с быстротой молнии…
— Должно быть, пробрался на судно, пока мы наблюдали, как мятежники вышвыривают испанцев из города, — задумчиво протянул Вэнс. — Как думаешь поступить? Заставим работать или скормим акулам?
— А ты что бы посоветовал? — Люсьен перегнулся через борт.
— Если бы это был мой корабль, я бы для начала как следует накормил этого малого, а потом посмотрел, на что он способен. — Вэнс пристально посмотрел на Люсьена. — Раньше и ты наверняка поступил бы так же, но теперь…
— О чем это ты, черт возьми? — Люсьен недовольно тряхнул головой.
— Да о том, что теперь, когда ты перестал смеяться и радоваться жизни, я просто не знаю, чего от тебя ожидать.
Капитан отошел от поручней и мрачно посмотрел на приятеля:
— Буду чрезвычайно признателен, если свой педагогический талант ты примешься оттачивать на ком-нибудь другом.
— Извини, но ты мне не чужой.
— В этом случае положение мое безнадежное. — Люсьен фыркнул.
— Это уж точно. Тебе сильно повезло, что у меня хватает здравого смысла дать тебе разумный совет.
— Интересно, какой совет может дать человек, у которого все складывается в жизни точно так, как у меня? У нас с тобой единственная возлюбленная — море и дело одно-единственное — грузы доставлять в разные порты.
— Не надо нагонять на меня тоску, приятель, а не то, глядишь, стану таким же ипохондриком, как ты. Люсьен пропустил эти слова мимо ушей.
— Ладно, пойду лучше поищу этого оборванца. Если понадоблюсь, позовешь. — Он повернулся и зашагал прочь.
Проходя по узким переходам нижней палубы, Люсьен время от времени останавливался, чутко улавливая любой звук, который мог выдать месторасположение мошенника, но так ничего и не услышал.
Потратив два часа и убедившись, что поиски ни к чему не приводят, он вернулся к себе в каюту. Уныло оглядев ее, он вдруг заметил, что на полках не хватает некоторых книг. Судя по всему, это было делом рук бродяжки: исчезли «Катон» Двдисона, «Времена года» Томсона и «Ночные размышления» Юнга. А может, не только книг не хватает, мелькнуло в голове у Люсьена. Он заглянул в секретер — нет, здесь вроде все на месте. Беглый осмотр стола показал, что кому-то понадобились свечи и трутница. К тому же этот тип, надо полагать, не раз заглядывал на камбуз — должен же он хоть что-то есть!
Ладно, пусть еще немного побегает, решил Люсьен, завтра его так или иначе изловят. Если бы этот малый открыто попросился на борт, возможно, Люсьен, сжалившись, и пустил бы его — рук на корабле всегда не хватает, но трусов он не терпел, так что пусть теперь этот зайчишка пеняет на себя.
Люсьен плеснул себе немного бренди и, сделав глоток, задумался над словами Вэнса. Вообще-то его друг прав — со стариком надо бы помириться, да только сердце никак не хотело забывать старые обиды. Даже угроза лишения наследства не смогла заставить Люсьена нарушить пятилетнее молчание.
И все же, если план Адриана будет приведен в исполнение, у него могут возникнуть проблемы. Хотя вся торговля находилась в его руках, два из четырех кораблей принадлежали деду. Тем не менее Люсьен успешно занимался своим делом, несмотря на принятые Англией драконовские навигационные акты. Три года назад король Георг III ввел еще один несправедливый налог на колонистов, долженствующий покрыть расходы, вызванные войнами с французами и индейцами, но американцы сделали вид, что это их не касается. К счастью, вскоре налог был отменен, но парламент еще более ужесточил правила, регулирующие внешнюю торговлю.
Интересно, подумал Люсьен, надолго ли еще хватит у колонистов с Восточного побережья терпения и когда они взбунтуются, как французы в Новом Орлеане? Если Адриан решит продать свои два корабля, то не известно, удастся ли поладить с новым владельцем. А ну как ему больше по душе политика англичан: партнеру с противоположными политическими взглядами ничего не стоит разом поменять капитанов и команду.
