Мистер Стивенс тепло улыбнулся ей, пожимая руку, а мистер Мактавиш стоял как изваяние на краю светового круга и проигнорировал руку, которую она ему протянула. Он из-под кустистых рыжих бровей оглядел Фейт с ног до головы.
Фейт поняла: его мнение о ней не лучше, чем у тех мужчин, которые преследовали ее в темноте. Только он не прикоснулся бы к дамочке такого сорта даже десятифунтовым баржевым шестом. Фейт вздернула подбородок и ответила таким же пристальным взглядом.
– Мак? Это мисс Меррит, – повторил мистер Блэклок. Здоровяк неохотно буркнул «здрасьте», прежде чем подозрительно посмотреть на мистера Блэклока.
– У вас вид парня, который подрался, капитан.
Николас Блэклок объяснил про трех преследователей, только назвал их нежеланными гостями и ничего не сказал про свой героизм, упомянул, что Фейт пригрозила негодяям горящей палкой и они убежали. Впрочем, здоровяка это не обмануло, и он бросил на Фейт еще один тяжелый взгляд.
– Ага, гнилое мясо всегда привлекает паразитов.
– Хватит! – рявкнул мистер Блэклок.
– А, ну, пойду удостоверюсь, что «нежеланные гости» действительно ушли. – И он, раздраженно топая, исчез в темноте.
Фейт растерянно заморгала, озадаченная враждебностью здоровяка.
– Не обращайте на него внимания, мисс, – сказал Стивенс, суетясь над котелком. – В последнее время Маку не очень везло с женщинами. Несколько лет назад он пережил разочарование и с тех пор стал похож на большого, больного на голову медведя. Но он больше рявкает, чем кусает.
– Пусть лучше не рявкает и не кусает в моем присутствии, – проговорил Николас Блэклок с мягкой угрозой, когда здоровяк вернулся к костру.
Мак бросил на него ошеломленный взгляд и поспешил сесть.
– Могу я передать вам вина, мисс? – Его голос был ворчливым, но вежливым.
Как мистеру Блэклоку это удается? Он никогда не повышает голоса, говорит мягко и спокойно, и тем не менее она – и теперь очевидно, что и этот великан – подчиняется не задумываясь. «Выпей это. Помешай то. Сиди на этом камне. Оставайся на обед. Будь мил с этой женщиной». Может, дело в его низком, глубоком голосе? Есть в этом голосе что-то завораживающее.
Стивенс подал ей миску с рагу и ломоть хлеба.
– Вот, мисс, ешьте, пока горячее.
– Благодарю вас, мистер Стивенс.
Фейт закрыла глаза, чтобы произнести молитву. Звуки громкого чавканья прервали ее.
– Мисс Меррит, прочтите, пожалуйста, молитву, – попросил Николас Блэклок.
Чавкающие звуки стихли. Стивенс замер, не поднеся ложку ко рту.
– Прошу прощения, мисс, – пробормотал он, отставил миску и стал ждать.
Фейт с пылающими щеками быстро прочла молитву, а затем переключила свое внимание на рагу. Никогда в жизни она не ела ничего вкуснее.
– Чудесно, мистер Стивенс, – сказала она. – Вы замечательно готовите.
Морщинистое, в шрамах, лицо Стивенса просияло от удовольствия.
– Съешьте еще, мисс. Тут много.
– Возможно, мисс Меррит желает чашку чаю, Стивенс, – предложил мистер Блэклок под конец трапезы.
Чай! Когда она в последний раз пила нормальный чай? Феликс терпеть не мог чай. Он пил только вино или кофе.
– Это было бы замечательно, с-спасибо. – Голос ее дрогнул. Фейт прикусила дрожащую губу и часто-часто заморила, чтобы сдержать слезы. Она уже прошла через столько испытаний, не проронив ни слезинки; глупо было разреветься от чего-то настолько простого и домашнего, как чашка чаю.
Особенно теперь, когда она впервые за долгое время сыта и находится в тепле и безопасности.
Было бы крайне сентиментально дать волю слезам! Она вытащила свой носовой платок и громко высморкалась.
Николас Блэклок, нахмурившись, наблюдал за ней. Юная, благородного происхождения и хрупкого сложения, она чудом избежала изнасилования, стойко терпела боль, когда соленая вода нестерпимо жгла царапины и ссадины, и не произнесла ни слова жалобы. Она без звука вытерпела его манипуляции с больной лодыжкой и вот теперь oт простого предложения готова расплакаться.
Она истинная аристократка.
В сущности, в последние годы ему не так часто доводилось встречать знатных леди, но он знавал таких леди на полуострове, во время войны. И даже по их высоким светским стандартам мисс Фейт Меррит казалась необыкновенной.
Что-то или кто-то довел ее до этого непростительно отчаянного положения. И дело тут не только в тех трех пьяных рыбаках.
Николас Блэклок был решительно настроен выяснить, что с ней случилось. И исправить это.
Он подождал, пока она допьет чай, а затем жестом дал понять своим людям, что хочет остаться с ней наедине.
– Теперь, мисс Меррит, думаю, нам пора поговорить.
Она дернулась, как будто от удара.
– Извините, уже поздно, и мне давно пора уходить. – Она поднялась. – Мне никогда не отблагодарить вас за спасение от тех мужчин. И пожалуйста, передайте мою благодарность мистеру Стивенсу за великолепный обед.
– Я провожу вас. – Ник поднялся.
После короткого молчания она торопливо ответила:
– Нет-нет, большое спасибо. Мое... я живу в нескольких шагах отсюда и теперь чувствую себя в полной безопасности. Те мужчины давно ушли, я уверена в этом.
– Вы слишком горды, – мягко сказал он.
Она некоторое время молчала, затем произнесла:
– Вы тоже без средств? Потому тоже вынуждены ночевать на берегу?
Он на миг прикрыл глаза. Боже милостивый, она ночует на берегу! Он покачал головой.
– Нет, это мое желание. В последнее время я чувствую себя несколько... скованно в помещении, и поскольку погода такая замечательная, мне захотелось переночевать под открытым небом. – Его рот насмешливо скривился. – Должен добавить, моих людей не слишком это вдохновляет.
Он состроил гримасу.
– Считайте это пресыщением цивилизацией. Когда я был в армии, ночевки под открытым небом были обычным, каждодневным делом. Полагаю, мне захотелось... – Его голос смолк.
Что он пытается воскресить? Свою молодость? Так он еще молод. Или же эго способ убежать от неумолимого будущего? Игра в свободу, которой на самом деле у него нет?
Он знал, что поступает правильно. Остаться в Англии и наблюдать, как снова умирают материнские мечты, – это выше его сил.
– Значит, вы не оставите меня моей потрепанной гордостью и песчаным дюнам? – тихо спросила она.
Он покачал головой:
– Нет, хотя ваша гордость ничуть не потрепана, мисс Меррит. – И заметил более непринужденно: – Но если говорить о песчаных дюнах, то со мной, полагаю, здесь безопаснее и удобнее. – Она все еще колебалась. Он добавил прозаично: – Я не собираюсь оставлять вас без защиты, так что даже и не пытайтесь возражать. – Спазм боли пробежал по его лицу.
