— А вот и нет. Просто я кое-что уронила и никак не могла найти.
Губы Брангин искривились в презрительной усмешке.
— Может быть, ты бы вычесала паутину из волос и переоделась, прежде чем показываться на глаза матери. Конечно, если у тебя есть какое-нибудь не рваное и не грязное платье, в чем я очень сомневаюсь.
— По крайней мере, я не какая-нибудь разряженная фифа с постным лицом, которая боится пальцем шевельнуть, чтобы не сломать ноготь, — фыркнула Финн.
Взгляд Брангин задержался на руках Финн, с обломанными ногтями и черных, точно у кузнеца.
— Да уж, в этом тебя никто не смог бы упрекнуть, — холодно парировала она. — Хотя, разумеется, мы все бы не отказались, чтобы ты хотя бы время от времени мыла руки. Как не стыдно ходить в таком виде, как будто ты дочь свинопаса, а не Мак-Рураха…
Терпение Финн лопнуло. С нечленораздельным воплем она бросилась вперед, с размаху ударив Брангин в челюсть. Ее кузина, завизжав, отскочила и упала, споткнувшись о небольшой позолоченный столик и разбив стоявшую на нем вазу с цветами. При звуках визга и бьющегося фарфора дверь в обеденный зал распахнулась, и оттуда выглянули придворные дамы. Увидев Брангин, растянувшуюся среди разбросанных цветов и осколков разбитой вазы, они принялись ахать и охать, всплескивая руками.
— Ох, миледи, как вы себя чувствуете? Вы не ушиблись? Батюшки, да вы же вся в крови, бедняжка! — причитали они.
Вслед за ними показалась Гвинет с побелевшим от гнева прекрасным лицом.
— Фионнгал, что, во имя Эйя, ты опять натворила?
— Дала ей по морде, — грубо ответила та. — И поделом ей, змеюке!
— Что? — воскликнула Гвинет. — Хватит с меня уже твоих диких выходок, Фионнгал! По-твоему, так ведут себя леди? Посмотри только на себя! Можно подумать, ты вывалялась где-нибудь в канаве под забором! Ну что мне с тобой делать?
Финн метнула на нее злобный взгляд. Эльфийская кошка, прижавшаяся к ее ногам, угрожающе хлестала хвостом по бокам. Тем временем Брангин помогли подняться, и она стояла на другом конце комнаты с полными слез глазами и разбитой губой, из которой сочилась кровь.
Она вытащила из сумочки кружевной платочек и изящно промокнула губу, с ужасом глядя на алые пятна. Потом сказала, глотая слезы:
— Ох, пожалуйста, не браните Фионнгал, миледи. Это я во всем виновата; я дразнила ее.
Финн метнула на Брангин удивленный и возмущенный взгляд. Ну да, выставила меня в еще худшем свете, лицемерка проклятая, подумала она. Эльфийская кошка зашипела, прижав острые ушки с кисточками к голове.
— Какова бы ни была причина, леди никогда не должна выходить из себя, — сказала Гвинет, пытаясь сама соответствовать своим словам и держать себя в руках. — Это не оправдание такому удару. Посмотри только на свою губу, бедняжка. Нан, попросите принести льда и салфеток. Фионнгал, я хочу, чтобы ты немедленно извинилась перед сестрой.
— Ни за что! — возмущенно завопила Финн. — Я за дело ее отлупила, подлую жабу!
— Довольно! — воскликнула Гвинет. — Фионнгал, ты больше не уличная бродяжка. Такое поведение совершенно неприемлемо! Отправляйся в свою комнату и сиди там до тех пор, пока не соизволишь извиниться перед сестрой и попросить у нее прощения за свое отвратительное поведение.
— Да я скорее съем поджаренную крысу! — закричала Финн. — Она только и делает, что подкалывает меня, насмехается надо мной и выставляет меня перед всеми дурой.
— Ты ошибаешься, — ледяным тоном заявила Гвинет. — Брангин — настоящая леди по рождению и воспитанию, и она никогда не позволяет себе поступать или говорить о ком-то плохо. Ты слишком обидчива.
Финн возмущенно запротестовала, но Гвинет не стала ее слушать. Когда ее дочь все-таки отказалась отправиться к себе в комнату, она позвала стражников и приказала им увести ее. Сверкая глазами, Финн вытащила свой маленький кинжал, но они разоружили ее, сжав запястья железной хваткой, и увели прочь. Финн оглянулась и бросила на кузину полный ненависти взгляд, совершенно не поверив ее виноватому виду.
Тяжелая дубовая дверь комнаты захлопнулась, и она услышала скрип поворачивающегося в замочной скважине ключа. Финн подскочила к двери и забарабанила по ней кулаками, потом бросилась на кровать, зарывшись пылающим лицом в подушки. Это нечестно, сказала она себе, снова вспомнив презрительную улыбочку Брангин, с которой та обозвала ее свинаркой, и ее надменный взгляд, которым она окинула Финн с пыльной головы до грязных ободранных туфель.
Но стоило ей с удовольствием вспомнить момент, когда ее кулак обрушился на челюсть Брангин, как глаза тут же почти перестало щипать. Значительную часть своей жизни Финн провела на улицах Лукерсирея, и драться, чтобы выжить, ей приходилось не раз, так что удар у нее был довольно мощный. Финн усмехнулась, перевернулась на спину и уставилась в украшенный росписью потолок. Нужно выбраться отсюда, пока я не свихнулась окончательно!
Гоблин сидела у нее в ногах, изящно вылизывая переднюю лапу. Она поглядела, как Финн вскочила на ноги и бросилась к одному из множества высоких окон в стене, потом принялась за заднюю лапу. Финн распахнула окно и высунулась наружу.
Замок стоял на высокой скале, выходящей на озеро Кинтайр, темневшее в трехстах футах внизу. Замок был буквально окружен водой — с севера основание утеса огибала бурная и стремительная река Вальфрам, Утес был крутым и отвесным, точно морская скала, а у его основания щерились острые камни, блестевшие черной слизью.
Дорога к замку шла через густой лес к краю глубокого и темного ущелья, проточенного в скале быстрым ручьем, пробивающимся к озеру чередой белых пенящихся порогов и водопадов. Единственным способом перебраться через него был подъемный мост, который сейчас постоянно держали поднятым. Из всех крепостей, которые повидала на своем веку Финн, Касл-Рурах определенно был самой неприступной.
Хотя Финн была твердо уверена в своей способности забраться и выбраться из любой башни или замка, высота стен и оскаленные камни отбили у нее желание рисковать без крайней на то необходимости. У нее не было никакой веревки, и даже если бы она связала вместе все имеющиеся в комнате занавеси и простыни, их едва ли хватило бы даже на четверть спуска. К тому же долина внизу уже утопала в сумерках, а солнце медленно скрывалось за горами. Близилась ночь, и у Финн не было никакого желания пытаться осуществить этот спуск в темноте. Девочка снова вздохнула с досадой, потом пересекла комнату, присела перед дверью и заглянула в замочную скважину. Ей удалось разглядеть лишь массивную фигуру слуги, приставленного стеречь ее дверь. Она пожалела, что под рукой нет ничего острого, чем можно было бы ткнуть его, ведь ее маленький украшенный драгоценными камнями нож ей так и не вернули. Ах, если бы только она позволила фрейлинам матери обучить ее вязанию! Длинная и острая вязальная спица, воткнувшаяся в зад, заставила бы этого болвана с каменным лицом попрыгать.
— Ну, погоди у меня! — пробормотала она в спину лакею. — Надеюсь, тебя хорошенько выпорют за пренебрежение своими обязанностями, когда я сбегу, и отправят в горы распугивать гоблинов.
