Санни потела. Сейчас ее главной задачей было не допустить ошибки. Оружие в любом случае было заряженным, у такого урода наверняка нет чувства юмора, и он не станет долго рассусоливать. Если она двинется хоть на миллиметр в сторону веранды, он просто нажмет на курок. Пуля полетит, через долю секунды она услышит выстрел, а потом пуля пройдет сквозь латекс и войдет в тело. Прийти сюда было не такой уж плохой идеей. Она только вошла в его комнату. Если он захочет отплатить ей честно, то все идет по плану. Она тряхнула волосами.
Светлые волосы этого пупсика были стянуты в хвост на затылке, и даже на лице красовалась латексная маска Зорро, полностью закрывавшая глаза. Но больше всего Тонио нравился ее рот, большой красный рот — «отличный ротик для отсасывания, детка, скажи-ка "Гонолулу"». Как Пораженная молнией, она стояла и смотрела в дуло его пистолета. Раньше ему всегда нравилось, когда такие сучки смотрят на него со страхом в глазах, а если им достаточно заплатить, то они соглашались так смотреть, и деньги никогда не играли для него никакой роли.
— Ну что ж, сейчас я вызову полицию, — сказал он. Малышка вздрогнула. Ее дыхание так участилось, что латекс над сосками потянулся еще на миллиметр.
— Пожалуйста, не надо, — причитала она, — прошу вас.
Глаза под маской расширились, и она умоляюще сложила руки. Казалось, она молилась — как грешники на древних итальянских фресках в церквях. Тонио взглянул на ее длинные ноги в блестящем черном латексе и ухмыльнулся.
Когда он ухмыльнулся, Санни увидела его желтые искусственные зубы. Она вздрогнула и постаралась выглядеть перед ним еще более Напуганной. Она никогда не поймет, как люди с таким количеством денег могут настолько не следить за собой. Из одних только волос у него в носу можно было связать попону. Но у него был пистолет. Санни склонила голову и сделала шаг к мужчине в кровати. Она медленно подняла руки в перчатках и взялась за застежку костюма.
— Может быть, — прошептала она, — может быть, мы так сможем договориться? — Одним движением она расстегнула костюм. Казалось, старик сейчас лопнет, настолько он выпучил глаза. Санни решила, что просто представит себе, что трахается с каким-нибудь персонажем из мультика, с Койотом, например, или с Гуффи — его тоже нельзя назвать привлекательным. Или с Джаб-бой — склизкой горой мяса из «Звездных войн». Она не смогла сдержать ухмылку, и старик ухмыльнулся ей и ответ, приняв это за соблазнительную улыбку. Санни знала, как изумительно смотрятся сейчас ее груди — белые, упругие, — знала, что они слегка подрагивают, когда она двигается, и она начала двигаться, переминаясь с ноги на ногу, словно была не уверена. Она подняла руку, проведя латексом по телу, чтобы соски набухли.
Старик сглотнул. Санни подошла еще ближе и промурлыкала:
— Но сначала мы уберем эту штучку, да? А потом я за все заплачу. Наверняка у тебя в кровати есть и другие длинные твердые штучки, так что пушка нам не понадобится.
Пистолет исчез в ночном столике. Санни поставила ногу на кровать и потянула змейку дальше. Старик нагнулся, словно стараясь заползти Санни между ног, и когда она расстегнула змейку почти до конца, то почувствовала прикосновение его возбужденного дыхания.
Из костюма женщины-кошки показались золотистые волоски. Санни дотронулась до них кончиком пальца и стала ласкать свою промежность. Рука у нее все еще была в черной перчатке из латекса, и когда она проводила пальцем по половым губам, казалось, что она водит по волосам на лобке крошечным вибратором размером в палец. Тем временем, поведя плечами, она сняла костюм. Она выскользнула из него так, что верхняя часть тела теперь была полностью обнаженной, и прижалась к старику. Маску она оставила, но это ему только нравилось. Контраст белой шелковой кожи и прохладного черного латекса у нее на ногах, очевидно, нравился этому червяку. Резким движением Санни сорвала с кровати покрывало. Когда она принялась снимать с него шорты, расстегивать пуговицу и змейку, ее пальцы были такими же умелыми, как когда она открывала балконную дверь. Широко раздвинув ноги, она оседлала его дряблое, морщинистое бедро и откинулась назад, обеими руками лаская себе грудь и живот. Потом спустилась ниже к ногам и кончиком пальца раздвинула половые губы. Одной рукой она оперлась на матрац, чтобы повыше поднять таз, а ее палец в латексной перчатке бесконечно медленно двигался у нее в промежности.
Глаза старика жадно следили за ней. Санни взяла его руку и положила ее себе на грудь. Вся грудь не помещалась в эту бледную волосатую руку, он не ласкал ее, не дергал за сосок, он просто держал ее в руке, словно пробуя фрукт на рынке. Внезапно в старом теле затеплилась жизнь.
Тонио еще никогда не видел такую грудь. На пляже он следил бы за ней часами, но, видя ее покрытую светлыми волосами наверняка влажную промежность, уже не хотел так долго задерживаться наверху. Он навалился на нее, зарылся лицом ей в живот и попытался коснуться ее языком все ниже и ниже, там, где покоился конец змейки и из-под тонкого материала выбивались локоны Лорелеи, глубже, глубже, где было так влажно и столь многого можно было коснуться языком. Сперва он хотел немного поласкать ее языком, а потом, сразу же после этого, он хотел трахать ее и трахать до бесконечности. Все в нем рвалось к ней, он хотел заполнить собой каждое отверстие, каждую складку ее молодого тела, и он взмолился к небу, чтобы член у него стоял настолько хорошо, чтобы оттрахать ее и в задницу. Без этого он никак не обойдется. Раз уж ему на тарелочке с голубой каемочкой поднесли такую щелку, она должна будет делать для него все, что он хочет. Кроме того, раньше, когда он с парнями плавал на яхтах, у него был свой фирменный трах: брать девку сзади и при этом трахать ее спереди пальцем, попеременно вводя то член в задницу, то палец во влагалище. Да, так было здорово. Он начал искать остатки жизни в своих трусах и лихорадочно мастурбировал, почувствовав запах этого таинственного золотисто-черного отверстия, когда дверь открылась. Тихий звук щелчка показался ему ужасающе громким.
Санни вскрикнула, как в тот момент, когда старик ее обнаружил, и взглянула на женщину в дверном проеме, направившую фотоаппарат со вспышкой на кровать и делавшую снимок за снимком. На запястьях у нее звенели массивные золотые браслеты.
— Это тебе дорого обойдется, скотина! — закричала она. В хрипловатом голосе чувствовался легкий швейцарский акцент. — Это будет стоить тебе виллы и лодки. Да что там, я не просто получу развод, мое свидетельство о разводе будет напечатано на золоте!
Из аккуратно подобранной прически выбился локон, а женщина все фотографировала и фотографировала. Санни выскочила из кровати, застегнула костюм, схватила свои вещи и как тень исчезла за перилами балкона.
Тонио стоял в кровати на коленях, с оттопыренной задницей, рука в полурасстегнутых шортах уже и не рассчитывала нащупать эрекцию — после такого шока у него наверняка не встанет. Рот был полуоткрыт, и он все еще чувствовал нежный цветочный запах прекрасной воровки. Женщина из Швейцарии тоже ушла, а он остался на кровати абсолютно измотанный и смущенный и не понимал, что же такое происходит с женщинами, и с этой сорокой-воровкой, и с той истеричной козой. Как бы то ни было, он уже не был на ней женат, и это было замечательно. Даже если бы ему хотелось другой, менее убыточной развязки этой проблемы.
