Уж я им устрою веселенькую жизнь в один прекрасный день… И этот день станет моим звездным часом!
Глава 3
ЧЕРВЬ
Я хочу управлять/Я хочу совершенное тело/Я хочу совершенства души/Я хочу быть замечен вами/Даже издалека/Я хочу быть особенным/Да, мать твою, особенным/Но я червь/Я неудачник/Какого черта я здесь делаю?/Я не принадлежу к этому кругу.
«Радиохед». «Червь»
Сегодня у меня день рождения. Двадцать четыре года. С днем рожжждения меееенння! Да плевать мне на это! Положить с прибором! Мне что день рождения — что королева Виктория, или маргарин, или масло. Кое-кто говорит, что для здоровья маргарин полезней, другие считают иначе. Маргарин, масло… насрать. Я вот жру чипсы с сыром и соусом, и жареную картошку «Мак-Кейн», и «Биг-Маки» каждый день, и тонны конфет и умру от рака двенадцатиперстной кишки: хрен с ней, с кишкой! И да здравствуют вредные удовольствия!
Я в «студии» — на большом складе, который милые друзья любезно сняли для моего праздника. Все они тоже здесь и резвятся от души — так, словно меня нет рядом. Я сижу одна в углу, прислонившись к стене, подтянув под себя ноги и обняв их руками. Отблески света красных, желтых, зеленых и синих фонариков пляшут по моей коже. За окном ноябрь, но я без колготок. Ноябрь, месяц моего рождения, мертвый сезон.
Я одна в толпе моих так называемых друзей, явившихся поздравить меня с днем рождения, пришедших пожать мне лапу, но, раз меня нет (сказал Маленький Принц), раз так, мы вернемся в пятницу. Да пошли вы! Меня и в пятницу не будет. Я несу хрен знает что. Я напилась до бесчувствия. Налакалась так, что мочевой пузырь вот-вот лопнет.
По моим жилам течет не кровь, а красное вино. Я набралась под завязку, я пьяна в стельку, я в кусках. Люди подходят поздравить меня, а я смеюсь им в лицо. Хохочу прямо в рожу. Не боясь греха, прямо в глаза. Отдельные храбрецы рискуют заметить, что я очень хороша сегодня, и одета замечательно, и так мила… Но все эти комплименты для меня — то же, что маргарин или масло: плевать я на них хотела. Мне вообще на все плевать. Вот только что я танцевала да и натолкнулась на стену. Стен больше нет — исчезли, растаяли, испарились. Не моя вина, что стены — картонные. Хозяин помещения уж конечно подаст на меня жалобу, но я и на него плевать хотела. Денег у меня все равно нет.
Сегодня мой день рождения, и я мысленно сама себе пою песенки. Пою про себя, потому что мой голос больше всего похож на хрип сбившейся радиоволны, — слишком много я сегодня курила. Выкурила ровно двадцать четыре сигареты. Я это знаю, потому что тщательно задувала каждую спичку — как свечки на именинном пироге. У меня день рождения, но никто не додумался купить мне именинный пирог. Тоже мне, поздравляльщики хреновы! Друзья называется! Вот моя мама не забыла бы. Она бы мне купила дивный торт с белым кремом и белыми цветами, а может, даже торт с Барби посередке. Мама всегда помнила, как важны торты и пирожные — даже когда ее запирали в стационар на лечение, нет, она не забывала. Звонила домой и плакала часами из-за того, что не может вырваться из больницы и накупить мне сладостей. А вот мои якобы друзья — забыли. Так что я не считаю этот день рождения настоящим. Да ладно, чего это я вдруг разнылась! Плевать мне — и на это тоже!
Свет отражается от моих ног, растекается по бедрам. Как красиво… Мое возбуждение стремительно растет. Я чуть приподнимаю юбку, и отблески перебираются вслед за моей рукой. Кстати, трусиков на мне нет. Все желающие могут узреть мою золотистую мохнатку — но мне плевать. Я бы даже хотела, чтобы кто-нибудь заметил и подошел взглянуть на денрожденные огоньки, посверкивающие на тонких щиколотках и ляжках. Если бы этот «кто-то» оказался ценителем, я бы позволила ему увидеть и мой живот, и сиськи под светом… Было бы здорово… Но никто не подходит. Я слишком пьяна и пугаю их, но они не расходятся по домам. Остаются — пиво-то дармовое, и пиво, и вино. А-а-а, вино кончилось. Я все выпила. Если кому хочется вина — прошу, вскройте мне вены! Останется только насосаться моей крови — навалиться всей компанией и сосать, сосать, сосать… Этим людям не привыкать — сосут же они из меня энергию.
У меня день рождения, и я хочу заняться любовью.
Решено: если через пять минут ко мне никто не подойдет, я сама нанесу визит компании, и тогда никому мало не покажется. Я устрою СКАНДАЛ! Разгромлю, к чертям собачьим, весь этот дурдом! Уж они меня заметят! Да что же это такое?! Они что, и вправду надеются, что я позволю им выжрать всю именинную выпивку, если никто не поинтересуется бликами света на моем животе и бедрах? Терпение у меня не безразмерное — как и одежда! Если ничего не произойдет, я выкину что-нибудь ужасное. Покажу себя — во всей красе. Заходите! Заходите! Посмотрите наше шоу! Можете даже привести с собой жен и детей, вдруг чему научатся! Я преподнесу вам себя! Стану звездой! Первый же храбрец, рискнувший приблизиться, получит меня в полное и безраздельное свое «пользование» на всю ночь! Вот уж будет нечаянное счастье! За мной не надо ухаживать, не надо говорить, как я хороша, умна, изысканна и все такое прочее. Нет. Обойдемся растворимым кофе «Максвелл Хаус». Но я их знаю — никто не подойдет и уж тем более не остановит меня… Не остановит… меня. Да нет, остановят, конечно, — когда-нибудь потом, но сначала захотят узнать, как далеко я готова зайти. Сначала они будут делать вид, что шокированы моим поведением, но не смогут отвести от меня глаз. Будут мысленно в изумлении протирать зенки, поражаясь моей дерзости. Мысленно — потому что сидят внутри себя, как в крепости, и все их чувства строго упорядочены и управляемы. А вот мои эмоции держать в узде невозможно. Они лезут отовсюду, как блевотина из промокшего гигиенического пакета. Потому-то я и контролирую себя так плохо. Сказать по правде, я себя вообще не контролирую: я взрываюсь. Я — бомба. У меня в голове — Хиросима. За мной тянется череда катаклизмов, гекатомб, катакомб. Я — собственная ужасная драма. А хуже всего то, что так было еще до моего явления в этот мир. Я нашла себя и с тех пор не могу от себя избавиться. Ах, если бы я могла позаимствовать на время чужую нормальную жизнь и отдохнуть в ней! Отдохнуть от попадания в дерьмо. Отдохнуть, потому что я больше не могу. Я похожа на навозную муху. И нет никакой возможности оторвать меня от меня. Растащить нас… Эй, что такое? У меня пустой стакан. Черт, мне нечего выпить! Придется сходить к бару.
Я пытаюсь встать — и не могу. Мои ноги — это океан, в котором живут несчастные рыбы. Я придаю себе ускорение. Хоп-ля! Стены растворяются — наверное, в моей соленой воде, а может, из-за эрозии и всей прочей экологической чепухи. Быстрее, вина мне! Пива имениннице! Живо — текилы! Алкоголя! Пусть кто-нибудь утолит мою жажду!
Ко мне поворачивается чья-то голова. Наконец кто-то осмеливается приблизиться к нашей маленькой персоне. Но кто же этот Адонис, что рискнул отбросить свою тень на мои ноги? Мне улыбается мой бывший. Ага! Бывший класса «суперлюкс». Тот бывший, что вне конкуренции среди всех «экс».
— С днем рождения, Сисси!
— Ох, Антуан! Увези меня к себе. Вино кончилось, а мне нужно успокоить рыб-алкоголичек у меня в животе…
