Мои глаза, широко раскрытые и впившиеся в автостраду, читали дорожные плакаты, призывавшие к осторожности или услужливо предлагавшие перечень больниц, куда можно было бы обратиться в случае аварии. Мелькали указатели спусков, предупредительные знаки, ограничивающие максимальную скорость при въездах в населенные пункты… Но как я понял, их не существовало для водителя, управлявшего транспортным средством с ужасающим безразличием, едва шевеля руками и ногами. Казалось, что автомобиль ведет не живой человек, а робот, заранее запрограммированный на поступки и жесты, нервировавшие меня.
Даже захотелось продолжить путь пешком. Пусть медленно, зато — менее опасно. Но нельзя было отворачиваться от судьбы, потому что эта машина на самом деле была ниспослана мне свыше. Мы мчались со скоростью, превышавшей сто двадцать километров в час. А значит, за два часа гонки преодолевалось расстояние, которое я мог пройти как минимум за четыре дня!
Это чудо прогресса облегчало мои страдания, хотя поза, в которой я сидел, была неудобной из-за невозможности вытянуть ноги. Но теперь дело было уже не только в ногах, натруженных быстрой ходьбой, тысячами и тысячами шагов посреди отчаяния и кошмаров. Острейшая боль исходила также из глубин моего пустого желудка, настойчиво напоминавшего, как и в предыдущие дни, о постоянном и неутолимом голоде. Все пригодное для пищи было съедено: кусок сыра, хлеб, печенье и мармелад. Невероятно, но этот скудный рацион удалось растянуть на целые сутки. Поэтому чувство голода нарастало одновременно с наступлением темноты, надвигавшейся еще более стремительно, чем спортивный автомобиль летел вперед.
На прямых участках сладкий и радостный голос девушки, не прекращавшей болтать, смешивался с шумом ветра, бившегося о стекла. Она постоянно отвлекала внимание своего приятеля от дороги и не стесняясь целовала его в губы. Скорость при этом не снижалась. Опуская глаза, я видел, как его нога жмет на педаль акселератора. Меня беспокоила напряженная натянутость его нервов в сочетании с расчетливой лихостью. Не следя за дорогой и то и дело отпуская руль, он с силой прижимал к себе смуглое тело девушки, держа руку на высоте ее упругой груди. Она опиралась на рукоятку переключателя скоростей, не проявляя ни малейшего протеста. Сцена нервировала и интриговала меня. Почему такая спешка? Побыстрей приехать, чтобы заняться любовью? Зачем целовать ее в таком неудобном положении, если чуть позже они окажутся в доме и у них будет целая ночь, чтобы удовлетворить свои желания?
Машина лишь чудом держалась на шоссе, в то время как водитель, одной рукой едва касаясь руля, другой — ласкал девушку. Но мне не хватало смелости сделать ему замечание за столь странное поведение. К тому же я не имел ни малейшего представления не только о том, каким образом машина не слетает в кювет при скорости более ста километров в час, но и об отношениях между людьми, оказавшими мне услугу, и поэтому попытался побороть свое беспокойство, переключившись на созерцание пейзажа.
Однако на этом участке автострады природа не баловала буйством красок. А спектакль двух любовников продолжался. Прохладный ветерок заставлял парочку еще глубже погрузиться в свои любовные игры, при полном безразличии к моему присутствию. Казалось, только я замечал дорожные знаки, предупреждавшие о крутом повороте, ограничении скорости до восьмидесяти километров…
Я перестал смотреть по сторонам и сконцентрировал внимание на поведении девушки, резко контрастировавшем с горячностью ее спутника. Что-то подсказывало мне, что между ними есть нечто большее, чем просто дефицит новизны, обычно угрожающий супругам, не всегда знающим, как нарушить рутину семейной жизни. Белокурый тип не заметил интереса, с которым я присматривался к ним.
Девушка, помимо редкой красоты, обладала ослепительной улыбкой, из тех, что появляются на лице не только в результате сокращения мышц губ или щек, а исходят из глубины глаз, как бы из самых глубин души, где, вероятно, зарождается человеческая искренность. Ей не нужно было исповедоваться передо мной. Ее улыбка, успокаивающая и открытая, говорила гораздо больше, чем любые слова. В то же время такая улыбка могла превратиться в могучее оружие, с помощью которого обольстительная женщина способна подчинить каждого мужчину.
Она сидела, но поскольку я находился сзади как бы на возвышении, то спинка переднего кресла не мешала мне ее рассмотреть всю. Постепенно передо мной предстали стройные ноги, округлые ягодицы, тонкая талия, упругие груди среднего размера под обтягивавшим их простеньким, но изящным платьицем. Даже мужчина рядом с ней выглядел обаятельным, вызывающим восхищение. Водитель вел себя как любовник, подлинный хозяин положения, при этом не допуская каких-либо грубостей. Я же только наблюдал, ловя скрытые улыбки девушки и ее взгляд, время от времени доходивший и до меня и говоривший гораздо больше, чем все услышанные слова. Этого взгляда было достаточно, чтобы почувствовать невероятную силу добра, излучавшегося ее глазами.
Ничто не мешало водителю обнимать ее, целовать, ласкать грудь, просовывая руку в разрез платья, чтобы ощутить тепло смуглой кожи. Включенный в эту эротическую игру, я тоже получал удовольствие, ощущая себя частью происходившего. И все внутри меня начало беспорядочно пульсировать. Был момент, когда она громко вскрикнула, потому что блондин, видимо, дотронулся до самого чувствительного места. Ей это было приятно, судя по раздавшемуся затем смеху. Крик получился естественным, как будто они играли в прятки. В тот момент я, поневоле ставший свидетелем всей этой любовной сцены, испытал самое настоящее удовольствие и тоже заулыбался. И сразу же попытался взять себя в руки, чтобы никто ничего не заметил, с испугом почувствовав, что мой член пришел в состояние эрекции. Да это было и не удивительно.
Небольшой странный сверток все время находился у меня на коленях. Я положил его таким образом, чтобы девушка не заметила ничего необычного, и слегка наклонился вперед, во избежание возможных неприятностей, в случае если, скажем, случится внезапная остановка. Ведь парочка ничего не сказала о том, сколько времени придется ехать и куда они направляются.
Обуздать желание оказалось непросто. Увиденное заставляло чувствовать, будто все это происходит со мной. Тогда я решил закрыть глаза. Стало еще хуже. Возникали эротические фантазии. Так воображение господствовало над реальностью, и мои желания возрастали под воздействием его силы.
Наконец девушка добилась своего, удовлетворив приятеля. Устроившись поудобнее на сиденье, она положила сумочку на пол машины, повернулась ко мне, оперлась подбородком на подголовник и сомкнула ресницы. Ее лицо, пылавшее от эмоций, связанных с тем, что только что произошло, постепенно приняло нормальный вид. Теперь оно выражало покой. Похожее состояние начало овладевать и мной. Все еще с опаской я взглянул на нее.
Через несколько минут она открыла глаза и тут же заставила удивиться. Слегка улыбнувшись, она спросила, как меня зовут. Замешкавшись от неожиданности, я, заикаясь, несколько раз переспросил:
— Вы хотите знать мое имя? Ну, что ж, пожалуйста, меня зовут… Ну, хорошо, мое имя Эмануэл Сантарем.
Этого было достаточно, чтобы водитель, внешне оправившийся от любовных баталий, выкрикнул со своего места: «Все в порядке, Эмануэл, пока мы едем вместе, никто не обязан делать то, чего он не хочет.
