– Ну, подожди ты, не забывай, я же по базовому образованию все же актриса. И хочу, прежде чем поднять этот бокал, прочесть тебе еще один малюсенький-прималюсенький отрывок того же автора, вернее – авторши. Уж наберись, будь добр, немного терпения, выслушай Нелечку. Вот это тебе наверняка понравится:
«Сейчас ночь,
а утром
ты увидишь город…
Киевский и Белорусский,
Шлюшек, бомжей и голод…»
– Ну, ты, как говорит главный герой одного из недавних фильмов, блин, даешь. Эта ахинея мне меньше всех предыдущих изысков нравится. Да и может ли такое вообще нравиться? Ты как думаешь, меня что, по-твоему, танк в голову, что ли, ранил, чтобы я такие стихи начал воспринимать? Я все-таки в университете, моя дорогая, учился, да и родители меня не в дровах нашли, чтобы я такой поэзией под конец жизни увлекся. Хотя, кто его знает, может, в этом что-то и есть. Но чтобы тебя не обижать, считаю, что пора замять эту малоперспективную тему и перейти к чему-нибудь более серьезному и интересному. Ну, к примеру, к тому же коньяку, а? Что скажешь?
– Это предложение заслуживает особого внимания, – ответила Нелли Петровна, театрально подняв фужер и громко чокнувшись с Олегом. – А знаешь, хотела тебя спросить, – сказала она, отпив глоток «Хеннесси» и выждав небольшую паузу. – Ты сказал о какой-то чудотворной иконе, которую вы с женой давно ищете. Скажи, как хоть она называется и почему вы решили именно ее найти, а не какую-нибудь другую. Понимаешь, я тут как-то на экскурсию по Подмосковью ездила с друзьями. Я девушка свободная, времени у меня хоть отбавляй, так что иногда совершаю и такие путешествия. В театр одна я ходить не привыкла, на концерты – тем более, в «Ле клаб» на Таганке одной тоже как-то не с руки, подруг свободных у меня нет, так что вся моя жизнь – это дом – работа, работа – дом. Но иногда мои еще ташкентские знакомые звонят и приглашают вместе с ними на какие-нибудь интересные экскурсии. То в Суздаль, то куда-нибудь в музей. Была бы машина, я бы, наверное, и сама поездила, но пока это только в планах на будущее. Так вот, как-то довелось мне поездить с приятелями по подмосковным храмам. Скажу тебе, что, оказывается, в Московской области находится более трехсот православных святынь, первое место среди которых занимают как раз чудотворные иконы. Например, из тех, что я видела, назову такие, как чудотворная икона Божией Матери «Умиление», в храме Спаса Нерукотворного, что в усадьбе «Мураново» в Пушкинском районе, потом еще чудотворная икона «Страстная», что в храме Владимирской иконы Божией Матери в деревне Маврино в Щелковском районе. Огромное впечатление произвела на меня и чудотворная икона Колочской Божией Матери в Успенском Колоцком женском монастыре в деревне Колоцкое в Можайском районе. Совсем недалеко от Москвы в деревне Лукино Домодедовского района есть Крестовоздвиженский Иерусалимский женский монастырь. Так вот там находится чудотворная Иерусалимская икона Божией Матери, к которой, по словам настоятельницы монастыря игуменьи Екатерины, можно обратиться с любой просьбой. Чудотворная икона «Неупиваемая Чаша», к которой, оказывается, устремляются, как рассказала нам монахиня Георгия, сотни паломников, надеющихся получить исцеление от пьянства, курения, наркомании, – в подмосковном Серпухове, в Введенском Владычном женском монастыре. А как называется та икона, которую вы с женой ищете?
– Наша называется «Спас Нерукотворный». Наверняка в своих экскурсиях по храмам ты такую, уверен, не раз видела. Эта икона очень популярна в России. Только наша особенная. И главная для нас с женой ее особенность заключается в том, что она не просто чудотворная – семейная реликвия, принадлежавшая еще предкам моей Ольги, понимаешь. Когда-то она, по преданью, конечно, принадлежала чуть ли не самому Емельяну Пугачеву. А потом оказалась у его писаря, сумевшего уберечь святое изображение от варваров и душегубов. Некоторое время Спас находился у прабабки моей жены Ольги, которую в ее честь так же и назвали, как ту знаменитую бабушку ее матери. То есть Ольгой. Только моя жена – Александровна, а ту звали Ольгой Петровной. Так-то вот. Ну ладно, это не суть важно. Важно другое. А именно то, что после революции странным образом, как рассказывают, икона исчезла из их дома. Вот и завещали ее найти моей жене. Она и ищет уже не один десяток лет, во всяком случае, сколько ее знаю, эта тема постоянно присутствует в нашей семье. А я уж, как ты догадываешься, в одной упряжке с ней. Тут много тайн, мистики. Как только мы выходим на след иконы, она буквально исчезает из наших рук. Икона старинная, чуть ли не из Византии, и очень дорогая. Может, в этом весь секрет? Не знаю. Где мы только ее ни искали. И в Германии были, и в Ташкент я, в общем-то, с этой целью ездил. А уж что касается ближайшего Подмосковья, то будь уверена, моя жена еще в студенческие годы основательно здесь все прошерстила. Но пока, к сожалению, результатов нет. Хотя она упорная, так что, уверен, обязательно найдем. Выполним завещание ее предков, это уж на все сто процентов. Ладно, не забивай себе голову чужими проблемами.
Неожиданно он почувствовал спиной чей-то напряженный взгляд и сказал:
– Неля, а ты погорячилась, сказав, что никто, а особенно моя жена, никогда не узнает о нашей с тобой встрече. У меня так никогда не бывает. Стоит только подумать, что не узнает, как все происходит наоборот, причем совершенно случайно, по независящим от меня причинам.
С этими словами он повернулся вполоборота и в конце зала увидел Людмилу Романюк, о которой совсем недавно вспоминал, воскрешая в памяти свою последнюю поездку в Киев. Та мирно беседовала с каким-то пожилым мужчиной, и хотя видимых признаков своего присутствия не подавала, но Олег сразу понял, что засекла она его в момент. Поэтому он встал и направился к столику, за которым сидела Людмила, бойко беседуя скорей всего со своим очередным клиентом-хозяйственником. Решил, что лучше самому объявиться, пока Людмила не начала узнавать об этом у его жены по телефону.
– Она сейчас закончит разговор и подойдет к нам, – сказал он, вернувшись на свое место. – Я тебя с Людой познакомлю. Она также любит путешествовать по подмосковным святыням, прекрасно водит машину, да и знает немало. Да и у вас с ней много общего. Она приехала в Москву, наверное, тогда же, когда и ты. Только не из Ташкента, а из Фрунзе, где окончила юрфак университета. Сама же она родом из Джамбула – небольшого азиатского городка. И муж ее, по-моему, также оттуда. Но он не любитель поездок и экскурсий. Так что с тебя причитается. Помимо прочего, Людмила очень известный адвокат, занимается хозяйственными спорами, арбитражными делами и тому подобными юридическими вопросами. Сейчас сама поймешь.
Действительно, не прошло и десяти—пятнадцати минут, как Людмила уже сидела с ними за столиком – в модном джинсовом костюмчике песочного цвета, явно привезенном из последней поездки к дочери в Лондон, – и бойко рассказывала свои бесконечные адвокатские истории. И в контакт с Нелей она вступила, едва успев сесть на стул рядом и роясь в своей сумочке.
– Представляешь, Олег, моя дочь с мужем задумали создать фирму в ЮАР. Так что на твою поддержку я рассчитываю. Хотя и не знаю пока, в чем это будет заключаться, – сказала она, удобно расположившись за столом и отпив глоток только что принесенного зеленого чая. – Хорошо? У нас с тобой, кроме прочего, масса незавершенных дел. Так что давай в ближайшее время встретимся, проговорим, наметим цели и пути их решения. А когда цели ясны и задачи определены, как говорил незабвенный Леонид Ильич Брежнев, – за работу, товарищи, так ведь?
