– Ну иди, Хасан, обрадуй Сапога, заставь его отмыться, побриться, и пусть мой танковый комбез оденет, так уж и быть пожертвую ради такого дела, а то действительно всех духов распугает, комбез лежит под моей кроватью, – сказал я Хасану.
Ну что поделать, надо готовиться к рейду. Пипок перед уходом подошел ко мне и спросил:
– Юра, ты магнитофон с собой на дембель увезешь?
– Нет, я себе двухкассетник в Союзе возьму, а этот оставлю пацанам, – ответил я.
– Слушай, Юрка. Оставь его мне, а? Ну что тебе надо за него, скажи?
– Десять литров браги сделай и можешь забирать эту «шарманку».
– Все понял, брага будет, только после рейда, а то сейчас нигде нету.
– Ну хорошо, давай после рейда, мне все равно.
И Пипок ушел с довольным видом, а я стал собираться на склад РАВ, который находился за полком, и идти туда надо было минут пятнадцать.
Выйдя из палатки, я увидел Носорога, который стоял под «грибком» и парил мозги чижу-дневальному.
Ну, неисправимый дурак, этот Носорог, подумал я, его хоть убей, а он все равно за свое.
– Носорог, отстань от дневального и иди сюда.
Носорог подбежал и сделал бравый вид:
– Слухаю.
– Так вот, слухай и запоминай, а если с одного раза не запомнишь, повторять буду через вот это, – я показал Носорогу кулак, и спросил:– Понял?
– Поняв, поняв, ты тикы кажи, а я усэ сдилаю, як надо.
– Так вот слушай, берешь троих или четверых чижей, и дуете на склад РАВ. Возьмешь свой и мой автоматы, мы там машины будем ждать. С нами в рейд поедут два чижа, Закиров и Мосейко, их не бери на склад, они пусть хватают АГС и дуют на БТР. Подойдете на складе к капитану и скажите, что мы, мол, с третей роты и пришли получить боеприпасы. Ты слушаешь меня, балбес?
– Да, да, слухаю.
– А теперь запоминай, что надо получить, с нашей роты поедут в рейд пять машин, на каждую получите по десять цинков патронов 5,45 на автомат, столько же на КПВТ, 7,62 калибр на пулемет ПКТ и для снайперки. И еще, чтоб был один или два цинка трассеров на каждую единицу, кроме того, на КПВТ половина бронебойные, половина разрывные. Понял, Носорог?
– Усэ ясно, – ответил с умным видом Носорог.
– Еще не все, слушай дальше, на подствольник возьмете гранат цинков десять, на АГС столько же, гранат наберете на ручной гранатомет штук по двадцать на каждую машину и просто гранат ручных ящика по четыре на каждую машину. РГДшек берите по одному яшику и по три ящика эФок, РГДшками будем рыбу глушить, а эФки для боя, сигнальные ракеты не надо брать, их в БТРах полно. Ну, ты все запомнил или повторить?
– Не, не, я усэ помню.
– Ну тогда вали, а я позже подойду, если машины раньше меня подойдут, скажешь Хасану, пусть ждут меня на складе.
Носорог пошел выполнять приказ, а я побрел к саперам проверить, чего там хотел Индрек, и заодно узнать, кто там вчера подорвался на мине, а то пацаны с нашей роты чего-то там говорили, но толком никто ничего не знал.
У саперов в палатке стоял полумрак, свет струился из двух полуоткрытых окон, остальные были закрыты. Из угла доносилась игра на гитаре, и пение, я пошел на звук и увидел дембелей, судя по всему, они что-то пили, увидев, что кто-то идет, они сначала притихли, но потом, узнав, крикнули:
– О, пехота к нам пожаловала, ну проходи, гостем будешь.
– Да мне некогда, скоро выезжаем, я Индрека ищу. Где он, не знаете?
– Только что был в офицерской половине палатки, он же теперь с шакалами кентуется, – ответили мне.
– Я слышал, у вас вчера подорвался кто-то? – спросил я.
– Да, Эдик с Дагестана, да ты, Юра, его знаешь, он у вас в роте часто бывал. Вот поминаем, на выпей браги, извини, спирта не достали.
– Да ладно, какой там спирт, наливай что есть.
Мне протянули кружку с брагой, я выпил и спросил:
– Сильно его потрепало?
– Да какой там потрепало, его фугасом разорвало на куски, мы еле собрали тело в кучу, голову и одну ногу так и не нашли.
– Что, мина с каким-то приколом была?
– Откуда знать, мины нет – взорвалась, Эдика тоже нет.
– Э-э-э, пидор! Ты куда сел? – заорал кто-то из дембелей.
Я обернулся и увидел чижа, который соскочил с кровати как ошпаренный, а когда присмотрелся, то понял. Оказывается чиж по запарке сел на Эдика кровать, которая была поверх одеяла заправлена наискось красной лентой.
– Смотри под жопу урод, и ваще, уйди с глаз моих, пока я гитару на твоей тупой башке не разбил!
Чиж, недолго думая, мгновенно исчез из поля зрения, потому как на пьяных дембелей нарваться, это хуже чем на мину.
– Бля буду, ну что за чижы тупые пошли, я обадеваю просто, – начал кто-то возмущаться.
Мне некогда было расслабляться, и я встал с кровати, махнув мужикам рукой, сказал:
– Ну ладно, мужики, я пошел, а то некогда.
– А куда едете-то?
– Да я не знаю, может, на Кандагарский рынок махнем, давно уже мы там пи-дюлей не получали.
– Ну давай, ни пуха вам, пехота.
– К черту, – ответил я и направился к выходу.
Я вышел на улицу, перед глазами стояло лицо Эдика, я его хорошо знал, спокойный такой парнишка. Он частенько заходил к нам в палатку, бывший наш взводный, который месяц назад заменился, был его земляком. Вроде недавно сидел он у нас в палатке и смеялся над тем, как Носорог «наезжает» на чижей, и вдруг нет его, разорвался на мине, и голову разнесло так, что и найти не могли, чертовщина какая-то. За два года не раз приходилось сталкиваться с подобными случаями, но привыкнуть к ним никак не могу, да разве к этому привыкнешь.
Вдруг в памяти всплыл сон, который мне приснился месяц назад, я проснулся тогда от какого-то кошмара, и сразу стало на душе как-то муторно, но содержания сна я не помнил, что-то хреновое, а что именно – так и не смог вспомнить. А сейчас вспомнил, оказывается, мне приснился Эдик, стоит передо мной на одной ноге и без головы, а его голос откуда-то сверху спрашивает:
– Юра, где моя голова, как я теперь домой поеду без головы? Мама ведь меня не узнает.
И тут я проснулся от этого кошмара.
Помню еще по гражданке, бывало, попаду куда-нибудь первый раз, знаю точно, что здесь никогда не был, а такое ощущение, будто б я все это где-то уже видел. Или какой-нибудь момент произойдет в жизни, и вдруг в памяти промелькнет – где-то что– то подобное со мной уже происходило, и в тоже время осознаешь, что не может этого быть, со мной это в первый раз, а оказывается, все это было во сне, такие сны называют вещими. Мне в Афгане часто стали сниться такие сны, и я уже начал боятся их, некоторые не сбывались, но многие моменты из снов через время происходили на самом деле, иногда я даже боялся засыпать. Хотя действительность была куда страшнее, но в снах чувства обостряются, и после этих снов остается неприятный осадок на душе и ожидание чего-то плохого.
