Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
Не успела Машка доехать из аэропорта до своей тесной квартирки в самом пролетарском районе нашего города и прошмыгнуть мимо любопытствующих родителей в заваленную шмотками и косметикой уютную девичью комнатенку, как раздался звонок телефона. Домашнего, естественно. Мобильных тогда почти не было.
– Алло? – сняла трубку Маша.
– Чао, Маша, – сказал Марко. Что в переводе видимо означает «Хеллоу, крошка».
– Чао, Марко, – ответила Маша вежливо.
Дальше разговаривать не представлялось возможным. Словарный запас отсутствовал, а жестикуляция по телефону не помогает совершенно. Они немного помолчали.
– Чао, Маша, – сказал Марко. Что в переводе, видимо, означает «Гудбай, крошка».
– Чао, Марко, – вежливо ответила Маша.
На следующий день ситуация повторилась. И еще через день.
Марко настойчиво продолжал звонить каждый день, иногда не по одному разу. Иногда они дружно молчали в трубку, иногда оживленно разговаривали, каждый на своем родном языке. Зачастую их невнятные разговоры по параллельному телефону подслушивала Машкина мама. Маша об этом явлении догадывалась по тонкому диньканью в трубке, но не боролась. Незачем. Ей и самой-то ничего не было понятно, что уж тут говорить о престарелой советской маме.
Через несколько дней позвонила замужняя итальянская подруга и сообщила, что Марко превратил Машкины фотографии в огромные постеры и повесил по одному в каждой комнате.
– Скупердяй! – сказала я Маше, выслушав эту душераздирающую историю. – Мог бы и на каждую стену повесить.
Видимо, мне было завидно. Мой брак тогда уже на ладан дышал.
Машка в ответ вздохнула и пошла учить итальянский язык к молодому блондинистому юноше, с мерзко торчащими из подбородка восьмью с половиной волосинами. Я лично нашла его через газету. Зачем-то я увязалась с ней и, посетив пять уроков, плавно отвалилась. За бессмысленностью занятия и неприязнью к волосинам. Тем не менее пара десятков вежливых итальянских слов для чего-то засела в моей памяти на всю оставшуюся жизнь. С тех пор я все жду случая их применить.
Маша терпеливо посетила примерно двадцать занятий и улетела в Италию, получив трехмесячную визу. Накануне отлета она попыталась передумать, но мы с подругой ее упаднические настроения пресекли на корню. В самой категоричной форме.
– Да поймите, – паниковала Машка, – я же его совсем не знаю! Что это такое происходит? Мне же с ним спать придется! А вдруг он ненормальный, например? И вообще, я его не люблю, как я сексом-то заниматься буду?
– Спокойно, Маша – успокаивали мы ее. – Полюбишь, не сахарная.
– Ааа, не поеду!
– Поедешь. Пристегнем наручниками и отцепим только в аэропорту.
– Вы от меня избавиться хотите, негодяйки!
– Мы тебя замуж выдать хотим, дура пьяная.
Проводы подруги закончились непосредственно в аэропорту. Когда мы сдавали ее таможенникам с просьбой проследить за девочкой, она коротко всплакнула. Жирный таможенник растрогался и пошел провожать ее до выхода на летное поле.
Маша вернулась через три месяца, счастливая и влюбленная до помутнения в мозгу.
– Марко – чудо! – заявила она коротко, сделала новую визу и укатила обратно, на этот раз навсегда.
А мы остались в Перми с разинутыми ртами.
Через три года она приехала ко мне, но уже в Москву. Мой брак после долгих лет агонии наконец-то мирно скончался. Машка же, напротив, прилетела не одна, а вместе со своей увеличившейся семьей.
Было это, впрочем, довольно давно.
Марко оказался высоким, вполне симпатичным и отчетливо влюбленным в нашу Машку. Впрочем, Маша, судя по глупому взгляду, тоже находилась в не лучшем состоянии разума. Их маленькая дочь поражала воображение своей милейшей мордашкой, бойкой итальянской речью, живостью и смышленостью. Невообразимо!
Впрочем, Машка изменилась. Стала и сексуальной, и привлекательной, и вообще хорошенькой. Что делает с нами, женщинами, восхищение мужчин, уму непостижимо!
Вот к этому милому семейству в гости я и ехала. Первый раз. Наконец! Моему нетерпению воистину не было предела. Я даже спать толком не могла. Уже воображала наши тусовки, походы с Машкой по магазинам, катание в горах, бесконечную глупую болтовню обо всем на свете. Мне было чем поделиться с подругой, я дико соскучилась, и, кроме того, в Москве мне на тупую болтовню почти не остается времени и сил. Все какие-то высокоинтеллектуальные философские беседы.
Даже выматериться в простоте не могу, непременно осознанно и с определенной целью. Люблю я, конечно, свою работу, но отдыхать от нее необходимо как минимум раз в три месяца.
Ничего, еще чуть-чуть – и я окажусь в солнечной, любимой мною еще со времен трансляции по советскому телевизору «Рубин» фестиваля в Сан-Ремо Италии. Ах!
Бывший
Однако день, начавшийся с пролитого меда, не мог продолжиться благополучно конечно же. Москва сопротивлялась, отчего-то не желая выпускать меня из своих цепких когтей. Для начала она наслала на меня дикого дворника, которому не понравилось, как я поставила машину. Дикий дворник орал и брызгал слюнями, сволочь. Пришлось даже отодвинуться подальше, чтобы не промокнуть. Жаль, что я не Буковски – я бы сейчас столько дерьма написала, вы не представляете! Однако кесарю – кесарево, Буковскому – буковское, мне же положено оставаться хорошей и добропорядочной девочкой, умной, вежливой и принимающей.
Ладно. И эта рана заживет. В конце концов, ничто не мешает мне впоследствии написать все, что я хочу в отдельном файле и поместить в папку «мой сейф». А открывается он только по отпечатку моего пальца. Не скажу какого.
При выезде со двора я выяснила, что колесо у моего коника спущено.
Я ненавижу спущенные колеса! С ними же что-то делать нужно, а я в этой жизни только языком трепать умею. Правда, весьма высокотехнологично, но на спущенные колеса это, как правило, никакого эффекта не оказывает. К сожалению.
Поплакав пару минут от бессилия, я припомнила, что у меня дома спит бывший муж. Он, видите ли, с очередной девушкой вчера поругался и пришел ко мне пьяный в хлам – пожаловаться и пожрать. Я не видела его сто лет и поэтому обрадовалась.
Я не исключаю, что он и сексом хотел заняться, однако я, по обыкновению, включила деловую колбасу и уложила его спать. Он, конечно, мог мне просто предложить напрямую, слава богу не дети, но вот не предложил. Возможно, понял, что я, скорее всего, откажу. Как же все-таки мужчины боятся отказов, неудач – страшное дело! Словно их эго в этот момент умирает.
Оно, конечно, и правда, умирает, но ведь не навсегда же, е-мое! Навсегда его и дубиной не убьешь, наше эго.
Поэтому у многих из них и результатов меньше, чем могло бы быть, – боятся ошибаться, выглядеть несостоятельными. Нет, ну правда, ну объясните мне, что такого страшного произошло бы, если б я ему отказала? Любить бы я его меньше не стала. Больше тоже. В принципе мне было бы даже приятно. Кроме того, я могла бы взять да и согласиться. Но этого мы даже никогда так и не узнаем, ввиду его трусости. Вот поэтому он и бывший, собственно говоря. Предпочитаю мужиков, которые не боятся проявлять инициативу, лезть на рожон, ошибаться, получать по лбу, снова рисковать и никогда не сдаваться.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
