Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
— А ты? — тоже напряг голос Рома.
— Я? — Юля потрясенно прижала руки к груди. — Я — женщина. Я воспитываю твоего ребенка!
— Главное — моего, — буркнул Рома и ушел из кухни подальше от неприятного разговора, который возникал уже не впервые. Она воспитывает ребенка, ой! В детском саду ребенок, с девяти до шести, ведь у нее мигрени начинаются, если Аська «весь день топчется на моей голове». А Юлька сидит целыми днями и расчесывает, расчесывает любимую болячку: жизнь пропала, молодость ушла, друзей нет, а муж бездарный. Главное, «я — женщина»! Прямо, как «я — ветеран». За «женщинство» ордена еще не дают? Слава Богу, а то она себе всю свою щуплую грудь завесила бы и удостоверение потребовала.
Вот Алена — мужчина, что ли? И сильная, и умная, и хваткая, а при всем при том — как хороша стала! Глаза — с поволокой, кожа аж светится, сама похудела, а грудь и бедра будоражат все самые низменные чувства. Манеры мягкие, томные и голос какой-то стал… глубокий, чувственный. Сашка — везунчик, вовремя разглядел в неуклюжей, крупной девчонке будущую секси.
Тут Рома спохватился: как это я перескочил на такое, я что, предаю Юльку, совсем предаю? Нельзя, нельзя нам предавать друг друга, наше прошлое, все то, что связало так крепко, так навсегда, можно сказать, обрекло друг на друга. Обручены-обречены, обручены-обречены… От всех этих поганых дум у Ромы разнылось то самое ребро, прямо будто его по новой раскололи. Он тихонько застонал.
Максима Алена подхватила в районе «Академической». Голосовал, видите ли.
— Богатый мальчик, такси ловишь? — лукаво спросила его Алена, когда он сел к ней в машину.
— Так папаша у меня такой щедрый! — тоже хитро сощуря глаз, ответил мальчик.
— Фи, Макс, брать у родителей в наше время — стыдобища!
— А то ты не знаешь, Елена Степановна, что я сам с усам!
— Да слышала, слышала, что-то ты там работаешь…
— Ничего себе — «что-то там»! Технические переводы с английского и немецкого — вуаля! И хорошо платят… Поскольку, извини за хамство в твоей же машине, у многих твоих коллег, Елена Степановна, даже с русским большие затруднения… Но к тебе это ни в какой степени не относится! — горячо заверил он Алену. Та заулыбалась. — А ты не обидишься, ежели я музычку послушаю? — И Максим показал Алене крохотные «ушки» плейера, лежавшие на его больших, уже совсем мужских ладонях.
— Ради Бога! А какой рэп-бэп будешь слушать?
— Я же жуткий консерватор, что ты! Только «Битлз», — и он надел наушнички, закрыл глаза и поплыл по музыкальным волнам мелодии на все времена «Естердей».
«Какой парень вырос! — восхищенно подумала Алена, покосясь на Макса. — Рост, фигура, улыбка — Ален Делон тут мальчишка». В принципе, очень похож на Володю, только крупнее и масть чернее, даже кудри вьются — прямо цыганский барон. Неужели он — брат этой Юльки-дульки? Вот, что значит семя отца, совсем другая порода получилась.
Это Алена так подумала, что Макс уплыл вместе с музыкой. На самом деле он, во-первых, просто не очень хотел беседовать с Аленой Прекрасной, прежде всего из-за ее отношения к его любимой сестре. В их доме чета Рамазанов-Старцева частенько бывали по делам у отца, а Алена не обладала дипломатическим даром скрывать свои истинные чувства. А во-вторых, под «Битлов» ему всегда очень хорошо думалось. Вот сейчас начало думаться о сестренке…
Любит он ее, конечно, очень. Отлично помнит, как она с ним маленьким возилась, играла, гуляла, читала ему, сказки рассказывала… И всегда была такая ласковая, нежная.
Макс помнит, какой он испытал шок, когда от мамы узнал историю Ромки и Юли. Он стал любить сестру еще сильнее, да и Ромку стал жалеть. Хотя этот Ромка… Видно, его тогда действительно сломали — и физически, и морально. Вялый он какой-то по жизни, говорить-то с ним особенно не о чем, такое впечатление, что он все на свете в гробу видал. Юлька рассказывала, что в школе у него были отличные способности к математике, тогда почему сейчас он починяет примуса? Даже если эти примуса называются «видюшниками»? Почему не ищет другой работы, другого дела, чтоб самому интересно было? И денежно.
В своем молодом максимализме Макс (какой каламбур!) производил на свет сплошные категоричные «почему». Хотя одно «потому» он уже давно нашел сам: Юлька. Юлька потерялась в этой жизни, потеряла себя и заодно Ромку как скованного с ней одной цепью. Им трудно теперь выйти на цивилизованную тропу, они дважды ударенные Советского Союза: сначала своей личной драмой, потом наступившим на голову капитализмом. Кстати, последнее каждый индивидуум пережил по-своему и в одиночку — Макс в этом был глубоко убежден. Он считал подарком судьбы, что не поторопился родиться, что вырос и вступает в «большую жизнь», вполне в ней ориентируясь и соответствуя эпохе. Первый курс экономического вуза позади, языки — в порядке, сам себя обеспечивает официальным прожиточным минимумом, умноженным, как минимум, на пять…
А вот многие старшие товарищи вынуждены ради нормальной жизни ломать себя поперек хребта (хотя какая нормальная жизнь с переломанным хребтом?). Отец — молоток, сломал, перекусил себя в чем-то и не оскотинел ничуть. Маме явно слегка дискомфортно в этом новом времени, но смирилась. Вот Алена и Саша… Приспособились, соответствуют. Но что-то в них есть такое, противное… Какая-то неприкрытая, самодовольная сытость, что ли? А что плохого в сытости, скажите на милость? Да ничего, если только громко не отрыгивают. Вот то-то и оно. «Я маразмирую, как престарелый коммуняка, — осудил сам себя Макс. — Ведь о сестренке думал… Бедная моя Юлька! И стрижка модная, и шмотки отец тебе дарит, а все одно — жалко тебя. Все равно в глазах твоих — вечный испуг и тоска. И морщинок много, и волос седеньких. Куплю сейчас тебе самое лучшее мороженое! Ты его обожаешь, я знаю!»
Так размышлял Макс, делая вид, что слушает музыку. Тем временем «опель» подкатил к Юлькиному подъезду.
— Ты зайдешь со мной? — вылезая, спросил Макс, заранее, впрочем, зная ответ.
— Нет, спасибо, Максик, я ведь по своим делам еще еду. В следующий раз. Сестре большой привет. Пусть звякнет, чего она пропала?
Поток ненужных слов. Все неправда, но так надо. И Юльке передавать ничего не нужно, только расстраивать: Алена подвезла его на своей иномарке! Этого ей еще не хватало!
Пока Макс ехал в красном «опеле» к сестре, Юлька чаевничала с Ритой. Ведь это был как раз тот самый четверг… Юлька к нему тщательно подготовилась: навела в доме блеск и чистоту, купила самые дорогие сорта кофе и чая, коробку конфет за пятьдесят тысяч и отличное французское вино. В результате в кошельке осталось пятнадцать штук, а до Ромкиной зарплаты еще две недели, но об этом сейчас не думалось. Очень хотелось показать, как у нее все о’кей. Тем более, что в последнее время это абсолютно некому было показывать. Все былые друзья-приятели ушли в дела, в бизнес, в творчество, молодые мамаши, с которыми она болтала на детской площадке, выгуливая дочь, повыходили на работу… Она осталась совершенно одна, никому, даже себе не интересная. С Ромкой они давно уже сказали друг другу все и не по одному разу. Юлькины ум и чувства не получали новых впечатлений, не было пищи для произрастания чего-нибудь в голове или душе. Книги не читались. А если и читались, то тут же забывались. Видак уже приелся своим однообразием, хороших фильмов становилось все меньше. Или это она ко всему привыкла и пресытилась всеми этими фантастиками-ужастиками?
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
